Я умерла.
Не понимаю, как это могло произойти. Вроде бы ничто не предвещало такого исхода в ближайшее время… Однако, факт остается фактом: умерла. Мне не было ни больно, ни страшно, ни тревожно от незнания того, как всё это будет происходить. Было только очень обидно (почему я? за что?) и стыдно перед близкими. Это, конечно, было нечестно с моей стороны – оставить их в самый неподходящий момент. Хотя, что я говорю, разве когда-нибудь этот момент будет подходящим? Короче, я чувствовала себя последним предателем, но изменить ситуацию было невозможно. Я силилась вспомнить, и не могла, причину своей смерти. Я бы ни за что не умерла просто так, беспричинно. Что-то должно было предшествовать этому печальному событию: тяжелая и продолжительная болезнь, легкое и кратковременное недомогание, несчастный случай или что-нибудь ещё, потому что самая логичная причина смерти – старость – ещё не наступила, это я знала абсолютно точно.
Итак: я умерла; внезапно и скоропостижно; по неизвестной причине. И ещё: я была крайне огорчена этим фактом. Кроме недоумения и огорчения я не испытывала никакого негатива, мне было тепло, мягко и комфортно. Ровно до тех пор, пока я не начала двигаться (падать?) по направлению к свету в конце туннеля. Всё происходило очень быстро, я бы даже сказала стремительно … В тот момент, когда туннель закончился, свет стал невыносимым. До такой степени, что хотелось зажмуриться. Кроме того, стало очень холодно. Мое недоумение по поводу смерти усилилось недоумением по поводу света и холода: разве бесплотный дух может ощущать разницу температур или яркость освещения?
И тут я почувствовала, что меня держат чьи-то руки, а я – вовсе не я, а маленький, только что родившийся младенец. И такой страх обуял меня, что я заорала изо всех сил! Сначала это был просто крик ужаса, но потом, по мере осознания произошедшего, крик перешел в горькие рыдания. Я ожидала чего угодно: встречи с ранее умершими родственниками и друзьями, высшего суда, воспоминаний о грехах (вся жизнь промелькнула перед ним в один момент и т.д.), но только не этого! Какая-то совершенно чужая мне женщина прижимала меня к груди и, глядя счастливыми, заплаканными глазами, гладила меня по спине и осторожно целовала в макушку…
Я поняла, что это неисправимо, что это навсегда, что это невыносимо! От бессилия и всепоглощающего горя я продолжала громко кричать. Ведь там, в моей прошлой жизни остались все те, кто мне был бесконечно дорог: дети, муж, родители, брат, друзья… Я должна была что-то придумать, что-то предпринять, чтобы память о них не стерлась из моего сознания. Мое сердце разрывалось, а в голове стучало: не забыть, не забыть, не забыть… И единственное, что я могла сделать, это дать себе слово: думать о них каждый раз перед тем, как заснуть, и после пробуждения. Я не была уверена, что это поможет, но это хотя бы попытка…
Проснулась я оттого, что муж обнимал меня и приговаривал: «Ну всё, дорогая, всё, не плачь, я здесь, я с тобой, всё хорошо, это просто сон…» Чтобы окончательно придти в себя и успокоиться мне понадобилось часа два. Я не могла уснуть, снова и снова вспоминая этот кошмар, а сердце стыло и колотилось где-то в горле. Как хорошо, что это был только сон!
Зато теперь я знаю, отчего младенцы так горько кричат сразу после рождения…