Черепица построек, разбросанная рукой
Неизвестного зодчего, плотно вросла в пейзаж,
Отчего начинает казаться, что над рекой
Или крыши сомкнутся, в гранитный врастая кряж,
Или небо сомнётся, навек растеряв покой.
Здесь река, различимая глазом вдали, едва
Оказавшись под сенью нависших над нею кровель,
Пропадает из вида, напрасно деля на два
Горизонт с двух сторон; и напрасно, нахмурив брови,
Обнажённый Давид ищет взглядом поодаль льва.
Кипарисы стройнят этот город; как сотни игл,
Их вершины пронзают нависшего неба сень.
Даже время, устав за века от придворных игр,
В час обеденный ищет, чтоб спрятаться, чью-то тень,
Но находит лишь в мраморе стройную сумму икр.
Здесь - не то, чтобы узок - широкого неба край:
Не хватает размаха душе, как опоры для
За спиною уложенных крыл, - чтоб ворваться в рай,
Где скульптуры героев своё пребыванье длят;
И не свист райских птиц слышен мне, но вороний грай.