Б а с н я
Жил человек, растил детей и внуков.
Жил человек и в радостях, и в муках.
И ладили с ним ноги, ум и руки,
Но как-то, от натуги или скуки,
Не ведаю, кто в этом виноват,
Случился с ними у него разлад.
С болезни или на погоду,
Все захотели вдруг свободу.
Всяк захотел вершить «свое»,
И признавая лишь «мое»,
Забыв, что прелесть есть и в «нашем»,
Уже не сеют и не пашут,
Лопату в руки не берут,
А знай себе, лишь спор ведут;
Кто для хозяина нужнее,
Иль кто по званию важнее.
«Мне, — заявила голова, –
Подвластны мысли и слова.
Я принародно объявляю,
Что всеми вами управляю.»
Но возмутились гневно руки:
«Тебе мы больше не подруги.
Ты слишком много захотела.
Любая мысль мертва без дела.
Умерь-ка лучше свои страсти,
Давать и брать — все в нашей власти».
«А что же нам? — спросили ноги, –
Делам предшествуют дороги.
Мы слишком многого не просим,
Но мы вас всех по свету носим».
«Когда б не мы…» — вмешались уши.
А человеку — хуже, хуже…
Уже рукою не ведет,
Уже с постели не встает.
Родные плачут: «Вот несчастье!»
А члены спор ведут о власти.
Но повелительно и глухо
Прервало спор пустое брюхо:
«Что ваши «если» да «кабы»?
Вы отродясь мои рабы.
Я, правда, думать не умею,
Но мнение свое имею.
Нам без еды всем будет туго,
Хана! Простите, если грубо.
И, если свет вам тьмы милее,
За пищей шагом марш скорее…»
Еда ли иль порядок строгий...
Больного подняли на ноги.
Ах да! Мораль… она проста:
Тогда душа у нас чиста
И силы наполняют тело,
Когда свое всяк знает дело.
Исчезнут многие напасти,
Когда пройдет охота к власти,
Когда научат жизнь и время,
Что власть не благо нам, а бремя.