Поздняя старая жизнь над обрывом:
полёвка тащит последнее в поле ржаное зерно
в нору - и нора, и обрыв теперь очевидны.
Там, где синеет даль, рождается ветер:
округлая даль - и у ветра нет направления.
Отовсюду сюда - вот единственный центробежный критерий.
Вспоминая какого-нибудь философа,
к примеру, Рене Декарта,
здесь, на обрыве, я понимаю,
почему в центре стоит ноль.
Ноль - как лучшая сумма
положительной и отрицательной бесконечностей,
видишь, уже не борющихся во мне.
На обрыве, где я не построю дом
и не вздумаю воздвигать памятник,
моё достояние - ветер,
моё языческое достояние.
И я чувствую,
что письменность ещё не изобретена по-настоящему.