Не тайна, даже не секрет, как расширяют ойкумену –
Что Рубикону с Карфагеном, что Ахиллесовой пяте,-
Пощипывая эполет, похлопывая по колену
Под барабаны. Мысль – одна, что победители - не те,
Кого осудят за потери, кому попомнят лишний грош,
Что вечно нужен и хорош, когда пусть даже вдоволь хлеба
И удобрения – золы. Но ойкумене мало неба,
За горизонтом – край земли, и он для пахоты пригож.
За переходом – переход. И убедительность соблазна
С осеверением широт – есть, но уже не так заразна,
И суггеренты воеводам твердят, что лучше под рукой
И Рим, и цезарь, дом и климат, могилы предков и покой.
А где-то под теченьем млечным яранга- капище и дом,
И обеспечены навечно олени ягелем и льдом.
Здесь нет дорог и ветров с юга, и звука собственных шагов,
И смутно помнят след от плуга, но только не хватает слов.
И лодки делают без киля, как- будто контуры посуды
Земли коротких солнц и лун, - земли, где вьюги не мели,
И плещет в слове «эвенкия» мелодия былой родни.
Старейший в племени встревожен : «Мы не одни. Мы не одни…»,
Высматривая край, извечно щурясь, какой-нибудь другой земли,
Спиной к земле, где победителей не судят…