Реальность медленно, но настырно и довольно удачно прорывалась к мозгу через дебри пьяных снов и бредней. Забытье отступало. Когда, наконец, свершилось открытие века, а через пять минут второго века, мозг стал очень сожалеть о том, что реальность столь настырна: сначала было вообще непонятно, что за обстановка вокруг и почему она так знакома. Затем по некоторым предметам было установлено, что это собственная квартира, и это просто огромный срач вокруг. Лучше бы это не выяснялось – сразу стали вспоминаться удивительные, нелепые, постыдные и до слез смешные моменты вчерашнего дня. Организм немного взбудоражился и потребовал хотя бы бутылку пива для дальнейшей расстановки воспоминаний по порядку и устранения бардака в квартире. А так как это было просто необходимо сделать, то пришлось подняться со смятой, влажно-противной постели и попробовать поискать тапочки. Вместо тапочек нашлась неизвестная девица, сладко спящая у стенки на той же кровати и перетащившая на себя все одеяло.
Попытки вспомнить ее имя не увенчались успехом, так же как и то, как она оказалась на этой постели, почему не ушла со всеми, и что происходило после того, как она оказалась рядом, на этой постели. Судя по смачному перегару, исходящему от нее, вероятность того, что она сама вспомнит ответ хотя бы на один из этих вопросов, равнялась почти нулю. Поэтому необходимости будить это «чудо» не было.
К тому же возникли 3 другие необходимости: срочно сходить в сортир, принять прохладный душ, выпить если уж не пива, то хотя бы чашку горячего крепкого кофе со сливками.
Для устранения этих необходимостей пришлось добираться до пунктов устранения почти на ощупь, как по минному полю, поминутно натыкаясь на разные предметы мебели, обихода вчерашней заварушки. К моменту прибытия к пункту «А» - сортир, появилась еще одна необходимость: обработать и продезинфицировать приличный порез на руке, неизвестно откуда взявшийся.
К огромному изумлению в сортире не оказалось бумаги. Ванная комната была в более сносном состоянии: лишь любимое полотенце было в крови, да на зеркале над умывальником губной помадой были начертаны какие-то глупые признания в любви разным лицам, в том числе и данному, вымученному, помятому, серому лицу, которое в данный момент их читало.
Первой хорошей новостью за сегодня стало наличие в кране воды, на полке мыла, зубной пасты и щетки, дезика и расчески. Можно было приступать к купанию, после чего был сделан первый шаг к уборке: пришлось оттереть зеркало от помады т.к. было не видно ни черта и неудобно причесывать только что вымытые, торчащие в разные стороны волосы.
Кухня, как впрочем, и вся квартира в целом, не блистала чистотой и порядком. Черный холодильник, тарахтевший в углу, был пуст. Даже велок сырой капусты исчез. Но есть, в принципе, не очень-то и хотелось.
Чашка кофе окончательно привела в чувство и нормализовала работу всех систем органов. Появился даже заряд бодрости. С ним появилось и обоняние, которое оповестило, что пора проветривать квартиру.
Отдернутые шторы впустили в комнату серый свет дня. Через распахнутые окна ворвалась свежая волна дождливого воздуха.
Разбуженная светом и прохладой девица удивленно осмотрела сначала комнату, погруженную в хаос, затем стоящее перед ней человеческое существо и задала очень уместный в данной ситуации вопрос: «Сколько времени?», в ответ получила встречный «как тебя зовут?».
Оказалось, что уже 4 вечера и зовут ее Лена. Имя это вызывало не очень внятные ассоциации, поэтому ее удостоили ванной комнатой на 10 минут, чашкой кофе и мелочью на проезд и довольно культурно выпроводили.
Дальше была двухчасовая уборка, на которую был израсходован весь небольшой запас бодрости, вследствие которой было установлено: пропало 3 диска, наличие в карманах нулевого количества денег, а в заначке – последней сотки, за диваном – полбутылки водки, под ванной и в спальне – чьих-то 6 пачек неиспользованных и пары использованных презервативов, на вешалке в прихожей чьей-то куртки и полпачки легких Мальборо.
Пока все это выяснялось и убиралось, телефон разрывался: дважды звонил Славка, спрашивал про куртку и сотовый и сообщил, что олимпийка у него. Звонила какая-то Вика, спрашивала Лену. Звонил Марго, кричал, что звонит уже 4 раз, и что нужно срочно встретиться. Договорились на вечер. Звонил Эндрю, пытался обсудить вчерашний вечер, хвастался новой девушкой, сообщил, что диски у него. Два раза звонила Игорь, просила выслушать новое произведение, написанное прошлой ночью. Заколебали…
После уборки пришлось еще раз искупаться. Но перед этим пришлось сбегать в магазин, купить немного полуфабрикатов, приготовить ужин, а уж потом погрузить свое изможденное тело в теплую воду, скрытую густой пеной с запахом роз. Потом был ужин на одну персону.
Из незакрытых до сих пор окон в комнату все так же врывался, пропахший дождем и мокрым асфальтом, воздух и густые сумерки, под действием которых захотелось прогуляться.
Летний вечерний, умытый дождем и дышащий прохладой и свежестью город сразу поднял настроение. Ноги бодро зашагали по тротуару, сами не зная куда. Мимо проходили люди: красивые и не очень, злые и добрые, веселые и грустные, однотонные и цветные, старые и молодые, поодиночке и группами. В окнах домов зажигались огни, слышалась музыка, голоса, смех, скандалы, телевизоры. В парках обсуждали политику, погоду, природу, семьи, анекдоты, играли на гитарах, пили пиво, джин, соки. Девушки одна другой краше нарядами и телом, проходили мимо, плавно покачивая бедрами и косо поглядывая по сторонам в поисках знакомых лиц. Маршрутки, такси, троллейбусы, трамваи, автобусы, машины, паромы привозили и увозили людей. Везде были люди. Это был обыкновенный город, заполненный людьми. Но сегодня он был необъяснимо приятен, даже любим… И все это благодаря дождю – подарку природы, омывшему деревья, прибившего пыль, выжавшему духоту из воздуха.
А вот и свои – компашка с гитарой. Похмеляются пивом…