* * *
Вечерело. Старело и морщилось небо.
День короткий кончался, едва народившись.
И казалось, что все в этой жизни – нелепо,
Что я сам в этой жизни – ненужный и лишний.
Стеклянеющей влагой витрины стекали
На подошвы домов, примерзавших к проспекту,
И, упасть неуспевшие слезы печали
Становились сосульками синего цвета.
Я глотал этот колкий взъерошенный воздух,
Я глядел на дрожанье кривящихся линий...
Там, распятую звездами в небе березу
Обнимал коченеющим пламенем иней.
Механически-желто ронял перекресток
Бесконечный призыв безнадежной надежды,
И мурашками – смех отморозков-подростков
Осыпал мою кожу сквозь призрак одежды.
Под безмолвной, безмозглой, никем не обвытой,
Потому окаянно-холодной луною,
Словно вша в холодильнике, плотно закрытом,
Я куда-то бежал, я не знал, что со мною.
Наконец, меж домами протиснувшись в дворик,
Я, зажатый, завыл от бездушья и скуки...
Рано утром, проснувшись, старательный дворник
Сколет, скользкою наледью ставшие, звуки.