* * *
И тепла, и любви на земле остается все меньше нам,
И смертельна тоска, и бессмертна тоска – по нетленному.
И – здоровый мужик – снова прячусь я в маленькой женщине,
Значит, женщина эта вмещает меня... и Вселенную.
Ветер плакал и выл, и синел заполярный Амур с тоски,
И достал он стрелу, и, не целясь, послал - на везение...
И впервые – взахлеб – закричал я по осени в Мурманске.
А теперь возвратился сюда – за любовью осеннею.
Ночь сластит на губах зацелованной черною родинкой,
Непроглядность вздыхает – рябиново ветрено, слякотно.
Но услышится вдруг, как во тьме задыхается Родина...
И приникну к окну, за которым темно и заплаканно.
Здесь кончается все – и земля, и страна, и уверенность,
Мне страшней, чем другим, у меня ведь отсюда все начато.
Словно вечная смерть к нам сегодня пришла, чтобы смерить нас.
Я черту под собой подводить не хочу. На черта черта?!
Пусть, незримы – во мгле – хороводятся звезды над крышами,
Замыкая весь мир – от божественности – до убожества...
Засыпает любимая – маленькой мышкой под мышкою,
И не хочется жить без любви – потому, что не сможется.