часть вторая. Уродливый мерин

               
В конюшню записался пегий мерин.
Его поставили в загон для порчей твари.
Он стар и жалок. Его морда в пене,
Не зря его в отстое привязали.

Дрожащие колени, взгляд погасший,
Всё тело в шрамах и разрезанное ухо,
Отвисшая губа, разорваная дважды,
Чуть выше глаза след от оплеухи.

От хомута не мастерского кроя
Косая борозда на тощей шее,
И видно разность на сточеных подковах
Передних ног, что согнуты в коленях.

Остатки жёлтых, съеденых зубов
Уродливо торчат в щелях дрожащих губ,
И впадины глубокие висков
Не прикрывает его куцый чуб.

Костлявая, большая голова
Висит на шее неподъемным грузом.
Ушами еле-еле поводя,
Сгоняет липших мух с недавнего укуса.

Копыта задние грязны от нечистот,
Что вызваны расстройством организма
По телу пегого струит зловонный пот.
Да, старость до краёв полна трагизма.

Он был уродлив и, к тому же, жалок,
У старости свои на то причины.
И понимая, что здесь он не подарок,
Всё ждал пока погаснет свет лучины.

А вот во тьме совсем другое дело,
Из глаз долой и нет других напраслин,
Укроет тьма убогость его тела,
И взор  других уродство не раздразнит.

Так может быть, и было, но лучина,
Похоже, с пегим не совсем согласна.
Он прячется от света за перила,
Но как на зло огонь её не гаснет.

"Как больно ноет грудь и чешется спина.
Пытаюсь почесаться, да что-то не выходит
Должно быть, не уснуть сегодня до утра,
И если вдруг усну, так сразу боль разбудит.

Горит лучина, пламенем играя,
Конечно - же, куда ей торопиться.
Горит, сама того не понимая,
Что от огня её кому-то здесь не спится.

Как гложит одиночество меня,
Ни кто не подойдёт, не приласкает,
На порванной губе обильная слюна,
От голода должно быть выступает.

Как больно режет свет мои глаза,
Уставшие они, безудержно слезятся,
Ну почему так чешится спина?
Ни как не приловчиться почесаться"

И правда, горьких слёз его не счесть,
Как не познать всю бездну его горя,
Он никого уже не хочет беспокоить,
И уж конечно же ни чью не тронит честь.

Качаясь словно тополь на ветру,
В конюшне засыпает старый мерин,
Пусть отдохнёт он жизнь свою измерил,
И счёт ему предъявят по утру.

             "Лошадиная колыбельная"

            Между небом и землёй
            Гордо ходит -белый конь
            Своей гривой покрывает,
            Всех кто жаждет и страдает
            Он защитою слывёт,
            Позови и он придёт.
            Доверяя верь ему
            Отведёт тот конь беду.

            Между небом и землёй
            Есть привратник -чёрный конь.
            Злобно бьёт копытам души,
            А над ним стервятник кружит.
            Он в забвения уводит,
            Не зови, он сам приходит,
            Встречи с ним не избежать
            Он придёт тебя забрать.

            Ты, пока ещё живой
            Между небом и землёй,
            Научись ценить мгновенье
            Прежде чем коснётся тенью
            Грива чёрного коня,
            И погасшая звезда,
            Это будет не сегодня,
            Отдохни, поспи спокойно.

            День ещё один придёт,
            Всё потом произойдёт...

В открытые ворота входит барин,
В халате стёганном почти до самых пят,
В нём чувствуется генерал, осанкой складен,
На лошадей бросает строгий взгляд.

Он бывший генерал и мецинат,
О лошадях он знает очень много,
И каждой новой лошади он рад,
По шагу может отличить породу.

При деле состоит и дело своё знает,
То сюда и доход в именье у него,
Конюшенный заводик процветает,
Торги идут на редкость хорошо.

"Иван! Иван! А ну вставай бездельник,
Опять напился и уснул стервец!
Какой сегодня день?" "Так вроде понедельник..."
"Смотри и в прямь не пьян, ну молодец!"

"Да как же можно Ваше Благородье,
Скотина ж перегара не выносит,
Да что там, не дают одеть поводья,
Иной раз и копытами подкосят."

"Да ладно, будет, это что за пегий?"
"Его на медне нам с Лужков списали"
"А это что? Да вот...""В коросте мерен
Дозвольте я продам его цыганям."

"Продать цыганям? Нет, зачем не надо
Зарежь его и нынче, слышишь?""Слышу."
"Придумал же, продать такую падаль...
Он, брат, для этого природою не вышел.

Ну значит так, зарежишь и за дело,
Но только братец мой прошу не мешкай,
На задний двор свалили много сена,
Так ты займись-ка им, чтоб сено не запрело."

И генерал последний раз взглянул,
На пегово, вздохнул и вон подался,
А конюх мерена по зад ногою ткнул,
"Пришёл мой час с тобою расчитаться!"

Ох, взвился конь от боли и от страха,
И слёзы грусные глаза ручьём умыли,
Удар ему пришёлся подле паха,
"За, что ж меня так больно приложили?"