Началась эта история еще весной, когда растаял лед в ручье, на солнечной стороне полян и опушек появились первые робкие цветы, лес наполнился пением птиц, а корзинка Маленького гнома сладкими корешками.
Большой гном пошел к ручью стирать свою рабочую клетчатую рубашку, загляделся на нежные зеленые березовые листики и - упустил рубашку. И она поплыла вниз по течению, всеми своими клеточками укоряя Большого гнома за небрежение. Но уплыла недалеко, так как ее подхватила пухленькая гномиха, которая пришла стирать свои кружевные панталоны и стеснительно занималась этим интимным делом чуть ниже по течению. Маленький гном пришел к ручью вместе с Большим, но встретил Николаича, и они увлеклись запусканием щепочек наперегонки. Вот и получилось, что рубашку ухватила гномиха… И как же Маленький гном потом ругал себя за неосмотрительность и проклинал кораблики - щепочки, потому что… Потому что началось невообразимое. Гномиха с лучезарной улыбкой подкатилась к Большому гному и защебетала, закатывая зеленые глазки, в которых так и посверкивали лукавые, бесовские смешинки. «Впервые вижу такую симпатичную клеточку! Сразу видно, что вы исключительно замечательный Гном! Вот только пуговка одна у вас черной ниточкой пришита, от этого рубашечка вид теряет. Дайте-ка, я вам заново пришью, беленькой ниточкой»
Большой гном сначала опешил, потом покраснел, как говорится, до корней своей роскошной белой бороды, потом начал хмыкать и наконец сказал совершенно ни к селу, ни к городу «Хи-хи». Таким образом гномиха завладела (ненадолго) рубахой Большого гнома и надолго его же сердцем.
Уже через несколько дней совершенно ошарашенный происходящим Маленький гном видел, как Большой гном гуляет с этой хитрющей гномихой за ручку и собирает для нее ландыши. При этом с глупейшей улыбкой спрашивает у нее через каждые два шага – нравятся ли ей «цветочки», а через следующие два шага – нравится ли ей гном, который эти цветочки подарил. И зовет ее Гномуся и Гномусик. А она его зовет Зайчиком!
«Не будь таким серьезным, Зайчик», - приговаривала Гномуся, которую Маленький гном про себя звал Гнуся (Маленький гном не знал, как называется чувство, которое он испытывал к этой отвратительной, пухлой гномихе, но видеть ее рядом с Большим гномом было мучительно)
А Большой гном прикрепил к стене кусок отполированного речного камня и каждый день смотрелся в него, приговаривая: «Зайчик…хи-хи». Он расчесывал бороду, собирал в отдельный сундучок куски медового сердолика и по вечерам потихоньку пел! Маленький гном своими ушами слышал, например, как он старательно выводил непостижимые по глупости слова: «Жили у Гномуси два веселых гуся». Или - «Замечательные трусики у моей Гномусики».
И вот в один из вечеров только что начавшегося лета Большой гном пригласил Гнусю в гости. Он и раков наварил и щавелевой каши и плюшек подкупил с утра. Маленькому гному было велено одеть новый красный колпачок, подмести пол и достать остатки мяты с чердака. Маленький гном всегда слушался. Большой гном вернулся в тот день с работы необычно рано, сам поставил самовар, одел ту самую, памятную клетчатую рубашку(все пуговки пришиты белым), был суетлив и оживлен.
И вот явилась Гнуся – вся такая пухленькая, розовощекая, смешливая. Осмотрелась – и пригорюнилась. «Как же вы здесь живете, бедненькие? Ни занавесочек у вас, ни коврика. И самовар старенький, и тарелочки битые»… Большой гном покраснел от собственной неприбранности и запущенности и чтобы сгладить ситуацию, галантно пригласил Гнусю сесть к нему на коленки . Она, конечно, обрадовалась и сразу забыла и про занавесочки и про тарелочки. Но разливать чай в такой ситуации пришлось Маленькому гному. И тут уж он не растерялся. Положил в самую красивую кружку мяты, залил кипятком, понес к Гнусе, да как бы споткнулся и вылил всю кружку ей прямо на юбочку, под которой «замечательные» панталончики-трусики. Гнуся заверещала и выскочила из-за стола, а потом из домика, как ошпаренная. А Маленький гном притворился таким расстроенным, опечаленным… А Большой гном задумчиво поскреб в затылке, нехотя пожевал бутерброд из плюшки с раком и сказал, как всегда не очень понятно: «Ну что ж, первый блин, так сказать, комом»…