Закон подлости

 

              Коробку   рассчитывали взять там же, в магазине, но как раз сегодня по закону  подлости этого добра  не оказалось. Все двадцать восемь штук  уложили на привезенный Ниной с собой поднос и обвернули все Элькиным  батиком, срезанным с подрамника как раз сегодня, по не совсем счастливому случаю  сдачи экзамена по декору. Элька, Элеонора, нахальная блондинка с тонкими, широко накрашенными губами и профилем русской борзой, должна была оставаться в училище – как дежурная, но заявила шрифтовику, что у нее дома « кошка, собака, муж» и все они подыхают с голоду. На самом деле она была приглашена  к Янке на  день рождения, почему и пожертвовала ей с Нинкой  свой плат, чтоб   не запылить по пути из города «эн» в город «Г» лучшие во всей области пирожные.
               - Не сломай верхушки, - волновалась Яна, маленькая кареглазая красавица, у которой с сестрой Ниной  общими были только  цвет волос да  протяжный  жалобный  голос.
               В автобус еле влезли.
               " Может, не  стоит?"- все время твердила Яна. Но Элька с Нинкой  упорно распихивали пассажиров  и, в конце концов,  приютили  поднос  над головой  любезного юноши, которого толпа так вжимала  в место, что мешала его уступить.
               - Девушка, станьте торцом! - закричал кто-то сбоку, - Людям надо выйти!
               - Ни одной пуговицы не осталось, - сообщила, отдуваясь, Элеонора, выдернула из толпы полы пальто  и поправила шапку.
              - Сильней барахтайся, - буркнул любезный  юноша под пирожными, - и головы не останется.
              - Языка у тебя не останется, - пообещала Элька,- подожди, только выйдем.
              Автобус трясло и швыряло. Именинница опасалась, что ее развернут вокруг поручня и посадят прямо на колени услужливому  парню. Тот целил в Эльку горячим бешеным взором, и было ясно, что им не следует выходить на одной остановке.
              На подъезде к остановке парень выпрыгнул из-под пирожных, локтями проделал себе дорогу к выходу, а, выйдя, почему-то остался стоять между стеной автобуса и готовой к штурму толпой  в ожидании наглой блондинки. Но Элеонора не горела желанием встречи, да и подруги стояли ближе к выходу, так что первым из толпы пассажиров вынырнуло румяное и печальное,  прямо-таки тоскующее - личико Яны, которая взмолилась о помощи  в толпу штурмовщиков.
             Парень слегка остыл и подал  ей руку, на которую тут же приземлился
Завернутый в павлина поднос, всю дорогу висевший у него над головой.
             -Осторожней, прошу вас, -  умоляла красавица, и только это помешало юноше вышвырнуть нежный  груз к чертям собачьим  или  в лицо появившейся следом Элеоноре.
             - Слушай, что это   вообще такое, - прогундела Нина, - нужно такси ловить, глядите  сколько народу! Ян, лови ты, я подержу.
              Несмотря на всю Янкину красоту такси пролетали мимо со скоростью волейбольных мячей. Это уже была явная непруха. Яна, слабая, в общем-то, на слезу, держалась  с редким упорством. Нинель осыпала каждого проскочившего мимо таксиста монотонными ругательствами. Мерзли руки.
               В конце концов  появилась эта колымага.
               -Не дай Бог, остановится, - содрогнулась Элеонора.
               Но старое  потертое «Жигули», уже на тормозном пути  открывая дверцу, дало ей повод громко фыркнуть.
               -   Садитесь, садитесь, - сказал водитель, - дорого не возьму.
               Делать было нечего.
               -   Студенты? - спрашивал водитель, - с торгового?
               -   Художники, - ухмыльнулась Элька, довольная своей ошибкой: колымага  взяла приличную скорость.
               -   Сдали что-нибудь? Обмывать? Где же шампанское   к такой роскошной закуске?
               -   Нет, - отвечала Нина  своим недовольным голосом, - день рождения!
               -   О, поздравляю! Разрешите  узнать, чей?
               -    Мой!
               -   Боже мой! Никогда б не подумал, что у ангелов бывают дни рождения!
               Яна вздохнула, до приторности привыкшая к восхищенному вопросу « и где таких делают?»
               -   Сколько же вам стукнуло?..
               -   Таких вопросов джентльмены не задают, - отрезала Нина.
               -   Прошу прощения, забылся.
               -   Ничего, -  сказала Яна, - не отвлекайтесь.
               -   Торопитесь?
               -   Нет, - сказала Элька, - просто любим быстро ездить.
               Не успела  она это сказать, как что-то громко хрустнуло и машина, осев назад  и вбок, свернула на середину дороги под дружный девчачий визг. Стараясь не свалиться в пирожные, Нина набила себе шишку о крышу. Эльке занятие визгом не помешало заметить краем глаза катящееся через дорогу и дальше, в поле, колесо.
                Шофер отказался от денег и побежал его ловить.
                -    Ну  что делать? Если здесь и станет  автобус, в него все равно с пирожными и этим нытиком не впустят, - не смотря на все усилия, Нинкин голос  не желал  казаться ласковым.
                -   Пешком пойдем, уже  недалеко.
              На окраине  города «Г»  путь им преградила  канава с полузатопленной трубой. Обойти ее по дороге мешала бесконечная лужа, через поле  - грязь до колена.
              -      Возьми мое пальто, - сказала Элька, - отдай  мне  поднос, я перепрыгну. Прыгай за мной с пальтом.
              Взять барьер  для Эльки  было делом несложным, даже балансируя двумя дюжинами с хвостиком пирожных. Яна  в  двух пальто  прыгнула следом. Пока Нина мешкала, примеряясь, встречный автобус окатил ее из бесконечной лужи с головы до ног.
              Нервы у Нины сдали. Она медленно оглядела себя и протяжно сказала расхохотавшейся Эльке:
              -       Слышишь, ты! Щас я перепрыгну, и ты у меня точно такая же будешь!
              В обратную сторону, подняв  тучу брызг, проехал пустой самосвал - и тут уж не выдержала  и Яна, глядя как Нинель, вытянув лицо, оглядывает через плечо свою спину.
               -   Прыгай  скорее! - ухахатывалась Элеонора, или я все брошу! Мне холодно!
               Судьба пирожных решила дело, заставив Нину преодолеть препятствие.
               Домой добрались в сумерках.
               -   Где вас носило?! -  кричала  из жарко натопленной кухни мать.
               Яна с подносом  сунулась в узкий коридор на кухню, - не тут то было! Под потолком, упираясь руками и ногами  в противоположные стены коридора, висела  младшая, Верка.
               -   Слезай, обезьяна! - сорвала злость Нинель,
               -   Я на время! - пропищала Верка.
               -     Я поняла, что не навсегда! Слезай, пискля, собак выгулять надо.
               -     Я выгуливала! - пищала  белобрысая, обрушиваясь, - мне осталось еще минуту!
              -     А я ждать буду? -  жалобно  сказала Яна, проходя на кухню, -
иди в зал, включи хоть телек! Я устала!
            На кухне пирожные поставить оказалось некуда. Капуста, редька, селедка, ожидающая шубу - готовое и неготовое, съедобное и несъедобное - и жаркое, от которого окна  были затянуты  мутью, а   у матери с кончика носа  капал пот.
               - Ты же видишь: некуда. Пойди, отнеси в зал. Пришли  Нину, пусть поможет, не успеваю я!
               Выгулянный пекинес, спасая  волочащийся поводок  от  белого беспородного щенка Мишки, залез, храпя, на спинку дивана. Конец поводка, к Мишкиному восторгу, остался на полу и щенок со свирепым рычанием вцепился в него и старался стащить пекинеса обратно  на грешную землю. Споткнувшись у двери о натянутую веревку, Яна, едва удержав поднос, закричала  с неожиданной силой:
               -   Кто гулял с собакой? Верка, сними с него ошейник, ты меня в гроб загонишь!
               Поднос, наконец, нашел пристанище в углу, у балконной двери, на сломанном стуле. Яна выгнала из зала собак, закрыла  зал и пошла  на кухню ко всем - работы  было еще валом. Туда же, крутиться под ногами, потрусил и оставшийся без дела Мишка. И вернувшийся со свидания старший брат был оглушен Мишкиным визгом и  причитаниями матери. Преследуемый жалостливой хозяйкой, Мишка  проплелся в спальню мимо вошедшего, вызвав  очередную бурю восторгов.
               -   Что с ним случилось?
               -   Я дверь хотела закрыть! Думала, пока вышел - закрою. А он как раз попался.
             Брат сорвался с цепи. Под утихающие Мишкины вопли он ходил, раздеваясь, по комнатам и возмущался.
               -     Как можно было дверь закрывать и не увидеть собаку! Это какой быть дурой! Невозможно! В последнюю минуту все делают, ни  до чего им! Дурацкий дом! Дурацкое  день рожденье! Дурацкие привычки у тебя! И дочери у тебя дурацкие, и сама ты дурацкая, и вообще вся семья дурацкая!
               -     Вон, - продолжал он, выходя из спальни через минуту, еще не остыв, - он сидит на корточках  посреди комнаты, встать не может и кишка  из него лезет! Как нужно было  садануть дверью!
               Смотревшая мультики Верка, задрав нос, мотнулась в спальню, так же гордо вернулась  к телевизору и через время с апломбом запищала на весь  дом:
              -   Он покакал!
              -   Вера, ты выгуливала собак??? Просто ужас, ни за чем не уследишь!!!
              -    Я уберу, - сказала Нинель.
              -   Вера уберет! Пусть сама! За ней никто до самого замужества ходить с веником не будет!
               Верка осталась при телевизоре, и в Мишкино художество вляпался отоспавшийся  после  ночной смены  отец.
               -   Вера! - заорал он, - через час будут  гости, а в доме не убрано! Виталя, ты собрал  в зале стол?
               Пока отец с братом  вытаскивали складной стол из-за дивана, на кухне освободилось место.
               -     Нести сюда пирожные, - распорядилась мать. Яна пошла  в зал  и через миг вернулась. Стол в зале стоял   уже. Верка с братом  смотрели телевизор. Отец курил, приоткрыв   балконную дверь. Неутомимый Мишка  стаскивал с него носок.
              -   Что такое? Где пирожные?
              -   В них папа сел, - сказала бледным голосом Яна.
              -   Стул же сломанный! - ахнула мать.
              -   Эр… омь… ах…ме… бр… - попыталась  Нинка сказать все сразу.
              -   Поздравляю! - подлетела  к ней, хватая  и тряся за руку, неунывающая и хохочущая Элеонора, - потрясающий набор звуков!!!