За красным плащом твоим, ангел мой, только за ним:
немой и ранимый как мим – тоже нем и раним;
за красным плащом твоим, ангел: невидим, незрим –
один на один с твоим огнем и нимбом твоим.
Какой в этом смысл, мой ангел? Какой же резон?
В моей голове колокольный гудит перезвон
и воздух, мой ангел, прозрачен, как чистый озон:
я им унесён, потому, что я с ним – в унисон.
Кто меряет время по солнцу, а кто – по луне,
кто вверх поднимается: выше, и выше – и вне;
а кто, оступился, и падает, ниже, и не
найдя тебя там, в глубине – обитает на дне.
За красным плащом твоим, ангел – единственный путь:
и даже, надежда на то, что в конце, как-нибудь,
однажды, нежданно и просто раскроется суть
всего, что сокрыто – всего, что мешает заснуть.
А снег, между тем, полуночной луной освещён:
он даже искрится, как будто очищен, лощён –
как будто он тоже за что-то такое прощён,
что может со мною сорваться за красным плащом.
Немой и ранимый как мим – тоже нем и раним:
один на один с твоим огнем и нимбом твоим,
за красным плащом твоим, ангел: невидим, незрим –
за красным плащом твоим, ангел мой, только за ним.