Один молодой археолог
Раскопки вел в древней Помпее,
И под вулканическим пеплом
Он зданья искал римских вилл.
В них все сбереглось, как в минуты
Трагической той эпопеи, –
В них меч на бегу кто-то бросил,
И кубок вина не допил.
В триклинии, то есть в столовой,
Две тысячи лет недоступной
Ни ворам, ни прочим туристам,
Он росписи стен расчищал.
И среди портретов хозяев,
Написанных ярко и крупно,
Увидел матрону с кифарой –
Лицо, о котором мечтал!
Кифара – прообраз гитары.
Певица – предвестница бардов.
Поэзия птицей бессмертной
Слетает с натянутых струн!
Не хочет любовь быть залогом
В истории пыльных ломбардах,
Взвивается пламенем жизни
Из прахом наполненных урн…
В античную даму влюбился
Ученый с научною темой.
Спаслась ли она в катастрофе? –
Вопрос бьется в сердце сильней.
Он был потрясен, когда в спальне
Браслет раскопал с диадемой,
Которые там, на картине,
Надетыми видел на ней.
Зачем ты, матрона с кифарой,
Когда-то была так прекрасна,
Что будущих лет археолог
Целует твой лик на стене.
Истлели мечи и монеты,
Но пенье ее сладкогласно,
И, времени занавес сдвинув,
Живою явилась во сне.
Она пела нежные мифы,
В них был альтруизм и отважность.
Орфей в них любил Эвридику,
В моря Одиссей в них уплыл…
Но не удостоила песней
Ни жестокосердье, ни алчность –
Пороки, что огненной лавой
Везувий в Помпее убил!
Кифара – прообраз гитары.
Певица – предвестница бардов.
Поэзия птицей бессмертной
Слетает с натянутых струн!
Не хочет быть песня залогом
В истории пыльных ломбардах,
Взвивается пламенем жизни
Из прахом наполненных урн!