Пересыхает зренье, и мелеет
Глубокий слух. Гортанный холод веет.
Твердеет Леты ледяной поток.
Зато у дна она так тихо дышит,
Что сам Господь ее сейчас не слышит!
На самом дне шевелится песок…
Последний лист летит наискосок,
Две темноты связав незримой нитью,
Полет предпочитая забытью
И вскользь окаменевшую струю
Пересекая, словно по наитью.
Вот он уже на дальнем берегу,
Где лодка в лед вросла. К веслу Харона
Пристал и тяжелеет удивленно.
Все пусто, только грузная ворона
Блестит, как черный камень на снегу.