Совсем другое время за деревней.
Здесь белый снег, нетронутая тишь.
К чему Иерусалим, когда стоишь
И чувствуешь себя лесной царевной?
Сейчас вон те раздвинутся кусты –
Ивняк ломая, выйдет на дорогу
И охнет старый леший: «Слава Богу,
Что вновь домой вернулась, дочка, ты».
Закашляет с натугой, заворчит:
Хлопот полно, зима не за горами,
И чем бы шляться, помогла б с делами,
А то ведь лес не убран, не закрыт.
Перечить я не стану. Постою
И выслушаю молча все упрёки.
Над головою затрещат сороки,
На все лады склоняя жизнь мою.
Но вдруг метнётся голос птичьих стай.
Замру в тоске. Зачем так стонут птицы?
Не чают, что ли, снова возвратиться?
Махну рукой. Ответное «прощай»
Вдали стихает. Слёзы льются, льются.
Рукой их вытру, побреду в свой дом.
…А я с чужбины не смогла вернуться,
Осталась где-то в небе голубом.