Когда в душе одни сугробы,
уже не трогают снежинки,
и только злишься на природы
поднадоевшие ужимки.
И хочешь думать не о деве
и не о том, что шепчет вьюга,
но тихо ненавидишь север,
хотя воротит и от юга.
А на призыв остепениться,
что бросит старость из трельяжа,
январь, как чистая страница,
опять возьмёт билет туда же -
туда, где никакие песни
и никакие снегопады
не отвратят тебя, хоть тресни,
от ощущения распада,
от неизбежности финала,
от осознания бессилья,
туда, где над Большим каналом
стоит твой стол, покрытый пылью.
Туда, где ненавистно лето,
где мысль преображает хаос,
где смотрит женщина с портрета,
похожая на З.Нейгауз.
Там просто спрячешься от снега,
от телефона, от бензина.
Увы, без этого побега
зима совсем невыносима.
Но после, как любой мужчина,
измучившийся без протеста,
ты в феврале найдёшь причину,
чтоб снова всё вернуть на место.