Можно полжизни играть в города, в которых меня не ждут. Пока кто-то стремиться уйти навсегда, я навечно останусь тут,
во вплетающих в меня стебли бреда снах, застрявших на половине. Чтобы руки рассмотреть сквозь воздух весны, густой и вязкий, как линия
доверия, - потные руки тех, кто держит трубку, и дрожащие пальцы, и на том конце сдерживать смех, мне чертовски хочется рассмеяться,
но чревато. И я ищу глазами цифры в нижнем правом углу экрана и остался последний глоток эфира, а трубку бросать опасно. рано.
Человек кричит о своем одиночестве, плачет в трубку, сливает мне ложь, и мне хочется крикнуть: заткнись, сука! Мне однохуйственно как ты умрешь.
И я играю с ним в города,
в которых его не ждут.
И я говорю какой-нибудь Ленинград, а он вечно отвечает Сургут