По земле разлилась чернобровая ночь,
в небе звёзд и луны не видать.
И спросили меня: "Чья ты, путница,дочь?"
И спросили меня: "Чья ты мать?"
Прислонив затупившийся посох к стене,
шаль сниму: "А не всё ли равно?
Что вам имя моё - полуслог в полусне,
ни о чём вам не скажет оно.
Божий дар заносив, не снимая, до дыр,
западая из крайности в крайность,
заплетала узором клубящийся дым
в слоговую тягучую данность.
Что же выплыло из недописанных глав?
Что с наивною лёгкостью стало?
Моя речь превратилась из мягкости трав
в ледяную обшивку металла.
Промелькнув кое-где, как затёртая брошь
(мне бы истину - вся и награда),
ничего не сбылось ни на грамм, ни на грош
и не сбудется. Да и не надо..."