Пусть будет так: безрадостная ночь
пред этим всем останется туманом,
лишенным мыслей, уходящих прочь
от чувства злобы и самообмана.
Последний пир. Раскачивая снег
на ветках за окном, гуляет ветер.
И этот день, как скромный человек,
неторопливо переходит в вечер,
где будет свет. И стуканье колес.
И, спрятавшись, я буду пить свой кофе,
поглубже в глотку запихав вопрос,
читать о Бродском и о Totenkopf'e,
забив себя и воющий плацкарт
чужими строчками, до края, до предела.
Ведь правым был старичина Декарт
(опять все пьют; а мне какое дело..).
Уединенье - в крупных городах
(отстаньте ж наконец; непьющий!).
Вот так. И с сигаретою в руках
придет оно. Бездумное. Solution.
Оставить все. Пускай еще люблю,
но в этом деле happy end не светит.
(играет музыка; и праздник; и салют;
и фильма нет банальнее на свете).
Я промахнулся. Глупо признавать,
что это так. Все прожито, все ясно.
Плацкарт трясет. Ребенка кормит мать.
Любовь на верхней полке. Безопасно.
И еду я. Пускай никто не ждет,
не вспомнит там, откуда я уехал.
Я засыпаю, съевши бутерброд.
Любовь на верхней полке не помеха
представить, будто нету никого,
и во Вселенной только я. И поезд
несет меня сквозь время, далеко.
И память больше не тревожит совесть.