В груди было съедено нежное сердце,
А разум пронизан струей кислоты.
Обычный чудак, а теперь – архитектор…
Простой сумасшедший, лишенный мечты.
Он пишет контракт. Пишет собственной кровью.
Одна сторона – это он, его плоть.
Другая – чистилище, жар Преисподней,
Который безумец не смог побороть.
Рогатый сказал: «Получай инструменты!»
Машины из стали и толпы людей.
Колючая проволока… Эксперименты…
Кирпичная кладка коричневых стен.
«Шикарный дворец чтобы быстро построить,
Я в помощь даю тебе горстку глупцов.
Послушные псы – стройку можно ускорить.
Работайте быстро!» Сковали засов.
Сковали и заперли… Черная стройка
Теперь продолжается в крепких стенах.
Цемент – это легкие, краски – настойка
Настойка полыни в безумных телах.
Готовят раствор – полусгнившее мясо.
Тела – заготовки сгорают в печах.
Машины из стали в фундаменте вязнут,
В асфальте багряном, в живых кирпичах.
Безумец кричал: « На дворе – тридцать третий!»
Заложен фундамент из белых костей.
Отделка для них – штукатурка из желчи,
А строящий класс – светло-синих кровей.
Преступная стройка росла и пылала,
И ей стало тесно в кирпичных стенах.
Коричневый воздух – беда наступала…
Обугленный череп в немытых руках.
Все больше и больше нуждаются в людях,
Которых используют как кирпичи.
Две черные молнии – местные судьи,
Строительный мусор убрали в мешки.
Пылает огонь, поглотивший ошметки:
Остатки шпатлевки и кладки кусок.
Фундамент молчит, но кричат самородки,
Собой закрывая ввезенный песок.
Осколок породы ломают на части,
Киркой выбивая багровую муть.
Мучения, боль… Дикий крик: «Убивайте!»
Любовь шизофреника – красная ртуть.
Воздвигнуты стены из алого камня:
Поющий гранит – пара лишних октав.
«Фальшивит порода!»… Повешены ставни:
Красивые ставни в прелестных петлях.
Похожие шторы повисли на струнах:
Минуту подергался левый сегмент.
Гниющие стены в нордических рунах,
Еще не застыл человечий цемент.
Все выше и выше кровавая стройка,
Все меньше и меньше осталось людей.
Здесь скрыты часы в костяных шестеренках,
Которым идти еще несколько дней…
Кричит Архитектор, сжимаясь от злости:
«Куда подевался весь наш материал?!»
Шпатлевки не видно, закончились кости,
А в доме отделан был только подвал.
Явился Рогатый на адскую стройку:
«Чего же ты медлишь, мой преданный раб?»
«Людей не осталось – ошметки, помойка…»
«Ты делай, что хочешь – я больше не дам!»
«О горе мне, горе!!!» - орет Архитектор:
«Что делать теперь?! Как закончить проект?»
Закончилось мясо, но есть инструменты
И горстка глупцов, а при каждом – скелет…
«Мне нечего делать – контракт истекает!
Гниющее мясо на кафель ушло,
Тут строить и строить! А что же осталось?
Строительный мусор и слуги с гнильцом!
Нордический класс, полезайте-ка в печи,
А вы, что остались – отдайте кишки!
И вновь запылают костлявые свечи,
И вновь Преисподняя даст кирпичи!
Друзья мои! Видите, скоро дострою!»
Диктатор не видел, что их больше нет.
Теперь на их месте пустые оковы,
На крышу положен последний мертвец…
…Он лично брал нож, препарировал печень,
Рубил на кусочки и делал раствор.
Смеялся и плакал… Он строг и беспечен:
Незримая связь нестыкуемых слов.
Один среди трупов, стоит и взирает
На страшный шедевр из страшных смертей,
Где между обломков цемент застывает,
Давая взглянуть на умерших людей.
Стоит Архитектор и смотрит лукаво
На синее сердце, лужайку из глаз.
Мечтательный взгляд на бассейн кровавый:
Он знает, что с блеском исполнил заказ…
Явился Рогатый: «Прекрасно, я тронут!
Хороший строитель был нужен всегда.
Ты жертвовал многим для этого дома,
Не скуп на награду тебе Сатана!»
Одарен тиран мегатоннами власти,
Алмазные камни, запас золотой…
Понравилось, как разрывались на части
Участники стройки… В стене - головой.
Рогатый закончил раздачу награды
И тут же убрался обратно в свой ад.
Ушел и Тиран за пределы ограды,
Не зная, что злобное золото – яд…
…В весенние тучи заковано небо,
Которого дар устремился к земле.
Вода, уже в красном, стекает по стенам,
Цветы поливает на бывшем лице.
Короткий просвет в серо-пепельном небе,
И ГРЯНУЛ РАСКАТ СИНЕ-БЕЛОЙ ВОЛНОЙ.
Шатнулись плоды сумасшедшего дела,
Проект сам себя наполнял кислотой.
Тиран прибежал и уставился кверху:
«Зачем!? Я погиб!!! Канул мой особняк!!!»
Обрушилась крыша и плавятся стены,
Сгорают волокна на желтых костях.
Стремительно падает сгнившее мясо,
Что было основой в театре смертей.
В том месте, где стены не требуют краски,
Осталась лишь жижа и груда костей.
…Он встал на колени и горько заплакал:
«На этой земле мне не нужен никто!!!»
Упал на асфальт, взял червивую мякоть:
Целуя кирпич, выпил крови глоток.
«Я должен собраться все заново строить,
Но что мне использовать – кости и гниль?!
Рогатый сказал – стройку можно ускорить,
Но все мои люди – багровая пыль!»
Усилия тщетны – и Дьявол все видит
И все, что он видит - его очень злит:
«Кто даже чуть-чуть меня смеет обидеть,
Тот жить не достоин, и будет убит!»
На кислой земле уцелели знамена:
Две черные молнии ждут в облаках
И медленно тлеют красивым узором.
Узором, что сшит на святых небесах.
Последняя ниточка канула в лету:
Надежда Тирана на жизнь и на власть.
Явился Рогатый, в зубах кипит пена.
Сквозь ярость: «Глупец!!! Подходи умирать!»
Тиран приближался дрожащей походкой
И жалобно лик Преисподней глядел.
Спросил Сатана «Ты боишься щекотки?
Давай, раздевайся – я так повелел!»
В слезах, обнаженный, стоит на коленях
Надеясь на быструю, тихую смерть,
А что, Сатана оправдает надежду!?
Скорее даст волю для плотских утех!
Рогатый ласкает своими когтями
Тирана, врезаясь о орущую плоть.
Массирует почки, играет костями
И кровь выпивает, целуя взасос.
Две бритвы сомкнулись и вскрыли трахею,
Ломают хребет десять острых ножей:
Уже не узнать бездыханное тело,
Что так далеко от обычных людей.
«Большое спасибо!» - ошметки упали,
Забрызгав собой утекающий год.
Багровые горы, смеющийся Дьявол –
Вот все, что оставил коричневый гнет…
…Уютная комната с теплым камином,
Снаружи которой семь огненных сфер.
Рогатому комната кажется милой.
«Я очень устал» - произнес он и сел.
Он сел в свое кресло, укутался пледом.
Красивый котенок мурлыкал в тиши,
Свернувшись в колачик, лежал на коленях
И тихо смотрел нежно-серые сны.
Обычно Рогатый питомцев не держит.
Сейчас у себя он кота приютил,
А кот не простой – всех животных он реже:
Слепой, наизнанку, но все-таки - жив.
Уснув на коленях, он чинно мурлыкал
И, якобы, слышал всю речь Сатаны
О мире и войнах, о слове Антихрист,
О злых кирпичах и алмазной цепи:
«Когда мой племянник был признан Мессией,
Я понял: бездетность – смертельный порок.
Мой каменный взгляд… Пресвятая Мария!
Не быть мне с тобой! Это – проклятый рок…
Я плакал. Я видел рождение смертных,
Улыбки их ртов и огонь в их глазах.
Считают, эмоций не ведает демон,
Не внемлют, что я по-колено в слезах.
Я Дьявол – и точка! Весь мир в моей власти!
Я буду рвать плоть и корежить металл!
Отдайте мне часть человеческой страсти,
Верните мне то, что никто не давал!
Что делать – судьба. Я не смог родить сына,
Но можно приемного отпрыска взять.
Шестерку, ничтожество? Можно прикинуть…
Алмазную цепь будет должен сковать!
А если не сможет?.. Даю три попытки
Для трех независимых, разных людей…
Мой первый не справился – адские пытки
Постиг на Елене… Одна из смертей.
Вторая шестерка… Ну, это ты видел.
Алмазная цепь мне была не нужна.
Построй особняк! Но меня он обидел
Он умер. И тело нельзя отыскать»…
Котенок мяукнул и выпустил когти:
Из кожи полезли кривые шипы.
Зевнув, оголив кисло-горькие кости.
«Устал меня слушать? Котенок, поспи».
Излил свою боль – исповедался твари,
Однако о главном поведать забыл:
О собственном будущем… Он засыпает.
Уставший, пригрелся и очи закрыл…
Ему снится сон – его третий приемник.
Его продолжатель не сковывал цепь.
Для бесов хоромы не строил наследник,
Не чувствовал зла и не чествовал смерть.
Он, словно Мессия, творил добродетель,
Насильно под знамя не звал никого.
Светлейшие помыслы: «Вы - мои дети!»
Казалось, дарует страдальцам тепло.
К нему идут толпами разные люди
И веруют – он – новоявленный Бог.
Приносят дары и святой и ублюдок,
Не зная, что свет озаряет порок.
К чему потрошение, ярость и злоба?
Отречь их от Господа может добро:
Они ошибутся. Про Тело Христово
Забудут навек, воспевая ЕГО.
Их разум мутнеет, их жизни ослабли,
Они слепо веруют в адскую ложь.
Забыли про кровь и не помнят Распятья,
А в тех, кто не с ними, врезается нож.
Фанатики крепко сжимают друг друга.
Играя в любовь, умирают во сне.
Свободу принес жар последнего круга:
Не Бога, а мясо находят в себе.
Ласкают, целуют, срывают одежду
И с криком «люблю!!!» погружаются в грех,
А после – глядят, и в глазах безмятежность.
Улыбки на лицах и бешенный смех.
Свобода от веры, от «гнета Христова»:
Пылают иконы и тонут кресты.
Всеобщая лень – никого не хоронят.
Не красят ограды, не рвут сорняки.
На улицах города прет мертвечиной,
Однако тела хоронить не хотят –
Приходят на кладбища, роют могилы,
Находят там труп и, смакуя, едят.
«На улицах?! Нет, по могилам – вкуснее!..»
Пускай еще мыслят, но это – зверье
Погрязло в болезнях, грешит и стареет,
Сбивается в кучу и сотнями мрет…
«Услышь меня, отпрыск!» - Рогатый проснулся:
«Когда ты родишься и станешь моим,
Уверен, в тот миг небеса содрогнутся,
А я научу тебя править людьми!
Ты слышишь меня? Ты поднимешься скоро.
Сейчас ты в безвестии, сын мой. Терпи.
Почувствуй себя и услышь мое слово –
Крона твоя – на руках у войны!
О том, что случится – поведает время.
Я знаю, что время пророчит беду.
Я чувствую пламя твоих выступлений!
Когда ты взойдешь – я сейчас расскажу:
…Взглянуло на запад огромное племя
И двинулось вбок грязно-желтой волной,
Наткнулось на белые камни. Потери
Терпели вожди двух орущих сторон.
Двуглавый валун омывается жижей,
Из выбоин вниз устремилась слеза.
Следит, кто не лень, за напастью бесстыжей:
Панический страх слышен в их голосах.
На белой земле - голубые озера
Испорчены жаждой и кровью врагов.
Глубокое море, высокие горы
Не смоют, не скроют смертельных грехов.
Проходит поток, за собой оставляя
Распятых людей на фонарных столбах.
А тех, кто не умер – к себе угоняет,
Сжигает, коптит на железных цепях…
Большая вода, за которой пустыня
И синяя краска для белых камней.
Вулкан не потухнет, пожар не застынет.
Разнесся по свету неправедный гнев.
Возносятся к солнцу стальные сигары:
Блестящие свечи с бесцветным огнем.
Четверка ветров воспевает пожары:
Святой или грешный – никто не спасен.
Пылающий вихрь, багровое небо,
И падает вниз обжигающий свет.
Горящие трупы, паленое тело:
Что было, что есть…. Ничего больше нет…
Они потерялись и больше не видят
За кем им идти, за кого умирать,
Кого же любить и кого ненавидеть?
Им нечем и незачем больше стрелять.
Но слепо сжигают себя, выливая
Вино на могилы и масло в огонь.
Стоят у развалин церквей, умоляя:
«Закончи войну, что страшнее всех войн!»…
На эти секунды возложена радость:
Минуты величия видят часы.
Твой царственный взор и речей твоих сладость
Согреют сердца, дикий шторм усмирив.
Увенчанный нимбом, взойдешь, воссияешь,
Даруешь им мир и единый простор,
На божьи законы глаза закрываешь:
Вкус полной свободы отныне закон!»…
«Я Дьявол! Уж скоро придет мое царство!
А что, если нет?.. не пойдут воевать…
Пойдут. Это люди. Им хочется власти.
За золото, деньги спешат умирать.
Они слишком слабы. Не чувствуют мира.
Не могут понять, что Антихрист придет
Из пепла войны, из всемирной могилы…
Я вижу мораль: человек не поймет!»…