Так и не понял, чего же в ней было больше, святого или обыкновенного.
Построенного на песке счастья.
Но все кто принимал участие, заслужили поочерёдное вознаграждение, с виду обыкновенного падения, послойного, параллельного, относительного, но бдительного слежения, чтобы опять взлетел, пел.
Попеременно меняясь, как подковы у лошади, были брошены, в ноги другим, более несчастным или упакованным, в золотую кайму, в золу, не важно, её тело отважно бросалось биться со страшным противоречием, без запинки, наречия превращались в свечи, чтобы увидели заплутавшие то существенное внимание. Путников дом, где среди снов, рождались миры новых дорог. Сколько их было? Видит Бог, много, гораздо больше, чем нужно, её порог стёрт в острог.
Больно среди переходов. Кушать солнечный свет, верить в ответ, что там, среди туч, голубых небосводов, смотрит кто – то. Среди народа не затеряться, прорваться. Дарить улыбку сквозь неизбежность, плакать в вагоне, светлую нежность не разменять, встать. Вновь отгадать.
Зачем нам с рождения откровения, но раз даны, умножим терпение. Наверное, так, в такт. Ты снова молишься с убеждением, я свободен от унижения, мне так легко, освобождение где – то рядом, за кладом. Нет ничего ценней, увидеть среди цепей проход. И вот, наш маленький плот идёт.
Замысловатая траектория, почти языческая история...