Впиться б в глотку и вены порвать,
Ощутив на губах привкус крови.
Но приходится молча лишь зубы сжимать,
Ожидая, что жизнь уготовит.
Нет нельзя напролом, можно лоб расшибить,
А как хочется вновь до рассвета дожить.
Жаждет тело покоя, а сердце любви,
И я волей глушу и гашу глас крови.
Но порой закипит, забурлит сердца жар,
И пылает в крови неуемный пожар.
Я смеяться готов, но в испарине лоб,
И бросает меня толи в пот, толь в озноб.
И потерянный я, дикой злобой киплю,
Отойди не тревожь, растревожишь убью.
А за приступом этим, обмякну и вот,
Жалость злобной змеёю на сердце ползет.
И терзает и мучит и давит меня,
Эй вы люди, бегите, несите огня.
Я спалю свои чувства, лишь твердый расчет,
Пусть отныне на сердце и в теле живет.
Эгоистом я стану, печаль стороной,
Вместе с жалостью, брошу кружить надо мной.
Но не дам им садиться, стреляя в упор,
Лицемерьем собью их гнилой разговор.
Приструню как сумею и совести глас,
Чтобы в теле и сердце единый приказ.
Вел к намеченной цели сквозь бурю и град,
Чтобы воля моя не страшилась преград.
Лишь тогда я достигну заветной мечты,
Коль избавлюсь от будничных дней суеты.
Отойду же в сторонку, пойду прямиком,
Опираясь на тех, кто до боли знаком.
Кто проверен, не бросит, не предаст в беде,
С кем не страшно в огне и холодной воде.
С кем и смерть не страшит и не трогает боль,
С кем разделишь по- братски тоску и любовь.