Он с тобой ладит,
По щеке гладит,
Но чужой дядя –
Он чужой дядя.
Кто тебя вспомнит:
Цирковой номер –
В серебре пони,
И в заплатах, и в короне
Надя, моя сестренка Надя,
Плясунья на канате
В заштатном шапито.
Какой ты нынче стала?
Нам бы встретиться,
Но не верится мне в хорошее, вот.
К тому же,
Надя, мой долг - сидеть в засаде,
Мой кардиган на вате,
А адреса мои - все по горячим точкам.
Надя-умница,
Может сбудется,
Может нам повезет.
В небе спал овен.
Он взглянул - обмер,
Рот открыл - слов нет;
Он тебя понял.
Ну и ну, номер -
Драгметалл в ломе!
А кто тебя понял, тот не плачет, а смеется.
Надя, как говорил наш батя,
Кто жил в шестой палате,
Тому не полюбить
Английские газоны.
Стань, газон-трава,
Слева направо
Превратись в мураву.
Подумать,
Надя, твой муж читает “Guardian”,
Я ж даже на Арбате,
И то, не побывал.
Все на потом оставил.
Раз-два - суп-кандер,
Сверху шкварки в нем -
Верный знак - быть добру.
А все же,
Надя, он юнгой на фрегате
Родиться был обязан,
Чтоб парой стать тебе,
И умереть на бриге.
Тот фартовый бриг
Звался «Старый Ник»,
Если только не вру.
Барахлит роуминг,
Почтальон в коме.
Черепок в поле -
Бедным был Йорик.
Шутковал вволю,
Занемог - помер.
А Гамлет, спорим,
Врал про сорок тысяч братьев.
Надя, моя сестренка Надя,
Давай хотя бы на день
Уедем в Святогорск
И там себя забудем.
Надя-ласточка,
В сто ват лампочка,
Я попал на все сто.
Но помню,
Надя, моя сестренка Надя,
Я Светлый Лик в окладе,
И братский хор поет
Господне Воскресенье.
И Донец внизу,
И тебе к лицу
Белый с синим платок.
Я всегда в форме,
Лейкоцит в норме,
В сладкой истоме,
Медсестра, спой мне.
Новый год вскоре.
Застрелюсь с горя.
Во втором томе
У Шекспира было также.
Сразу трико и небо в стразах,
В песке след от КамАЗа
Увидишь, как заснешь, –
И дух степной казачий
Свяжет все в одно,
И ведро на дно
Упадет – не вернешь.
А помнишь -
«Браво!» С трибун кричали: «браво!»
Ты не была шалавой,
И трижды не была
Примером к подражанью.
Но год носили все
В нашей полосе
Твою стрижку «гаврош».
21 ноября 2008