Пращи и стрелы яростного рока
с ударами судьбы из Пастернака:
и так, и сяк: сполна – и однобоко;
и в бровь, и в глаз – и точно и двояко
На фоне волн, легко и артистично
сказать слова, на целлулоид сняться.
Но пахнет день аптечно и больнично:
какие сны в том смертном сне приснятся?
Там – занавесом скрытые палаты.
Глядь, уж стоят: и первый, и десятый:
все рассчитались, как судьбы солдаты,
за ними край, откуда нет возврата.
Быть иль не быть – ну и вопрос, однако!
Пращи и стрелы яростного рока.
"Вот и ответ" – звучит у Пастернака.
"Вот где затор" – упорствует Набоков.
А Гнедич тих: "Быть может, вот преграда"
Лозинский согласится: "Вот в чем трудность"
Я не хочу! Я не хочу! Не надо!
Мне не снести сошедшую безлюдность.
Мне не снести, как не снести безумья –
Из праха выйдя, возвращаясь прахом,
здесь трусами нас делает раздумье,
здесь погибают замыслы с размахом.
Но исказится серая больница,
как невзначай прожженный целлулоид.
И медсестрой Офелия склонится
И выйдет прочь.
И занавес закроет.