Ночь спустилась на хутор и сонно глядит,
Как пустынно вокруг. Где-то ухает выпь,
Зверь лесной затаился, он понял намек -
Кто не спрятался ныне получит урок.
Стало тихо. Огромные ели стоят,
Наклонившись макушками, точно их взгляд
Волком рыщет по тропам, полянам пустым,
И на что-то наткнувшись, надолго застыл.
Легкий шелест, из тьмы появляется плащ.
Что-то путник ты поздно идешь нетаясь,
Ты нарушил закон - кары не избежать.
И в дубовую дверь можешь ты не стучать.
Вой раздался и в тело вонзились клыки,
Крик пронесся от боли, предсмертной тоски.
Ночи страшный палач свое дело свершил,
В миг становится мертвым, что было живым.
Утро, точно с похмелья стою у дверей.
- Эй, хозяин, впусти горемыку скорей,
Нужно смыть с себя пены кровавую смесь.
Жажда выпить и чем-нибудь это заесть.
Но хозяин, открыв, изменился в лице -
Видит, дочь распростерлась на старом крыльце.
Посиневшие губы скривившая боль,
И растерзанной плоти ужасная роль.
Егерь страшно взглянул и минуту молчал.
- На кого, волчий отпрыск, ты лапу поднял?!
Человеческий облик ушёл без следа
Лапы волчьи меня унесут от суда.
Понял старый хозяин, кого покрывал.
Понял егерь, да поздно. Явилась беда.