Вот покушали мы. И теперь эти пряные крошки
на столе, как следы, как свидетели съеденной ночи.
Мы убили её. Проглотили цепляя на ложки
из тарелок обыденных мыслей о счастье и прочем
нас волнующем так необузданно и повсеместно,
что проблемы решать мы хотим не свои, не чужие.
А глобально ничейные. Это гуманно и лестно.
И под стать аппетиту ленивцев, которые злые.
А вокруг обречённые крайности. Крайности любим.
Ведь послушные те, кто напоены и на иголке,
на таблетке, в долгах и во страхе, у телика. Люди!
Помогите себе изнутри. А не броской футболкой.
Где застиранный слоган и на фиг ненужные флаги
отгремевшей войны, революций, которые в прошлом.
Мы погрязли в древнейшей вендетте. Затеянной драке.
Заостряющей взоры на ложном, бездушном и пошлом.
Незатейливо как-то - смотреть, красотой восхищаться.
Слишком просто - сказать, что под боком чего-то не ладно.
Мы создания веры, за веру готовы сражаться.
Но ведь вера одна, и выходит всё глупо, накладно.
Мы стояли в метро. В кровотоке качающем прелость.
Этот мир он один. Он для всех нас один. Слушай ритмы.
Убираю в карман проездной, зацепляюсь за мелочь.
И подходит бездомный, он просит помочь ему в битве.
Я отдам, и сегодня и завтра отдам свои деньги.
И больным назовут меня те, кто уже излечились.
Доброта, это слово, увы, не звучит на их сленге.
И уже нету места у нас ни Володе, ни Лиле.
И уже нету места в груди, там подавленно, гордо.
Землепашец - прискорбно. Намного престижнее - юнкер.
И лицо - неуместно. Намного внушительней - морда.
И нет мысли. Текут с подбородка тягучие слюнки.