Сухие ветви застят путь, собой сплетая паутину,
Ломаются с нажимом в грудь, пытаются ударить в спину.
В лесу опасен шум порой, а беглецу совсем не нужен,
Треск, издаваемый корой - им может быть лесник разбужен.
Не напугает свист клинка, и ярость скоротечной брани,
И не сейчас я жду «венка», и издевательства от рвани.
Момент расплаты – он грядёт. Готовы палачи и судьи,
И нить свою судьба прядёт, раскидывают сети люди.
Все ждут удачи, чтоб поймать, предать суду и обезглавить.
И не подумают рыдать, а как легко меня ославить!
Прозвать мерзавцем, подлецом и, под конец, конечно, трусом.
Не буду клясться я творцом, и подпирать вход в душу брусом -
Да, я бегу! Бегу давно, но не от страха, а для мести!
Куда бежать, мне всё равно! Мне б уцелеть для дела чести,
Но уцелеть ещё бы год, на этот срок смирив гордыню.
Явившись, отомстить за род, оставив за собой пустыню,
Где побелеют черепа, сгниют тела в семейном склепе!
Тогда архангела труба исполнит реквием мне в небе!
Тогда я сам накину сеть, под визги исступлённой рвани!
В сухом лесу лелею месть, и сторонюсь случайной брани.