Вместо эпиграфа
Потому что поздно сказать «прощай»
и услышать что-либо в ответ, помимо
эха, звучащего как «на-чай»
времени и пространству, мнимо
величавым и возводящим в куб
всё, что сорвётся с губ…
Иногда в том хаосе, в свалке дней,
возникает звук, раздаётся слово.
То ли «любить», то ли просто «эй».
Но пока разобрать успеваю, снова
всё сменяется рябью слепых полос,
как от твоих волос…
- 1 -
Пароход раздирает пространство гудящим “ля”,
Проходя полосу смешения света и мрака.
Но для мужчины и женщины вне корабля
Океан становится разделительным твёрдым знаком.
Как между согласной и гласной в слове “подъём”.
Но если уже над тобою расставлены точки,
Нет смысла лелеять проклятую мысль о том,
Что будто “прямая кончается многоточьем”,
Тем паче, не видно, чем, так как чёрт знает, где
Кончается эта прямая, ныряя под воду.
Я буду согласным. Твёрдым, подобно “дэ”.
И режущей нотой, подобно гудку парохода…
- 2 -
Одиночество учит сути вещей, ибо суть их то же
одиночество…
Любой материк представляет собою мишень
для времени суток, когда вековой променад
совершается им. Это значит, что ежели над
одним полушарием – день,
над другим полушарием ночь разнесла коромысло.
Океан представляет собою подобье небес,
открывающих, может быть, суть вещей, но которые без
любви не имеют смысла…
- 3 -
Когда двое так долго, упорно молчат, то не надобно
Им прикрываться ни робостью, ни отсутствием слов…
Это не ложь. Да и теперь их молчанье оправдано
Чередой временных и пространственных поясов.
Есть странные люди, живущие в собственном горе, где
Время плетётся, что либо менять не спеша…
И она будет пить крепкий чай в каком-нибудь русском городе,
А он – крепкий виски в каком-нибудь городе сша…
- 4 -
« Я люблю людей с большими носами.
Люблю стихи, которые уже сами
По себе есть открытие, и нет предела
Радости, когда вещь – открытие в целом,
А не строчка, не звук. Где рождённый в муках,
Может быть, смысл не тонет в звуках.
Не люблю тупые ножи и цифру “три”.
Мне не нравится боль, поселившаяся внутри
Меня. Хотя можно её терпеть, но я устала.
И поэтому нужно её уничтожить, пока не стала
Она причиной появления слёз, потому что я
Ненавижу слёзы, хотя очень люблю моря... »
- 5 -
Пароход врезается в утро звенящим “ууу”,
Взрывая натянутую тетиву
Последнего нерва. Вода разражается хохотом.
Я знаю, что пониманье приходит с опытом,
Но страшно представить, с каким. Кто-то кричит: “Смотри!..”
Как океан разрезает пространство на цифру “три”.
Как заходятся волны в смехоподобном рыдании,
Расползаясь до горизонта и далее.
“Три” – это я, океан и, где-то на берегу,
В бетонной коробке, свернувшееся в дугу
На узкой кровати продрогшее тело, что ранее было женщиной.
От моего же тела осталась трещина,
Трещина на корме с обращённым к востоку лицом.
Время учит не брезговать и шприцом.
“Одиночество учить сути вещей...” – как минимум
Оно учит законам природы: сильные
Вынесут всё, даже слабость тех, кто слабей.
Кто-то с трибун как Цезарь кричит: “Убей!..”
Звук проникает в мозг, мысли дробя на атомы.
Взгляд, зацикленный на отдаленьи фарватера
Ищет рассеянно что-то живое: чайку,
Шторки моллюска, чью-то цветную майку...
Но вокруг только рыбы: у нас с ними общая есть черта –
Немота.
- 6 -
Безысходность сгрызает разум, как шубу – моль.
Эхо гудка откликается ломаным “си-бемоль”.
. . . . . . . . . . .... . . ..
. ..... . . . .... ... ... . . .. .
Но раз всё равно предстоит оказаться вне
Этого мира, то почему бы не
Здесь, в этой точке пространства, раз всё, что до, уже перечёркнуто,
Здесь закрепить ненавистное расстояние – к чёрту всё!..
* * *
...И уже на ощупь меряя глубину,
Почувствую чем-то шестым, как вверху волну
Всколыхнёт, пролетая над, бомбой брошенный за море
Голос твой, от которого чайки падают замертво.
/2000 - 2010/