Иду неспешно улицей “Весенней”.
Газоны отцвели. Средина октября.
И я, довольна теплотой осенней,
Приехала как будто бы не зря.
Повсюду мне везёт сегодня небывало.
Наслушалась немало добрых слов.
А это, в сущности, немало.
Устала я от хамов и ослов.
Душой ловлю я каждое мгновенье,
Где нет ни зависти, ни мести, ни врагов.
И вот оно – опять стихотворенье
Течет в уме, как стая облаков.
И так отрадно на душе и сладко
От добрых слов, от чуткости людской.
Вдруг вижу – на скамейке ест украдкой
С газеты хлеб мужчина пожилой.
Я кожей чувствую: ему неловко.
Он отвернулся от нескромных глаз.
Лук, хлеб и соль – богата сервировка…
Когда-то гегемон, рабочий класс.
А за бульваром – не стихают страсти.
На сцене драмтеатра каждый день.
И люди плачут – (все в актёрской власти), -
Порою видя просто дребедень.
Идут к театру те, что побогаче.
Где столько денег мне найти?
Я над людскими судьбами поплачу,
Над теми, что встречаю на пути.
Вот и старик. Мне подойти к нему ли?
Поговорить о том, как жизнь сладка?
Когда и кто, и где его согнули?
Но не поймут, хоть жаль мне едока.
А по другую сторону бульвара,
Залит слепящим светом ресторан,
Там у подпитых завязалась свара,
Они не дрогнут от душевных ран.
О, се ля ви! О, yedes hat nur seine!
О, тот сверчок, что знал бы свой шесток…
О, этот мир, ты был бы, знаю, рай мне
Когда б не был порою так жесток…