Глава 7
Как Бурлило проснулся и увидал конфликт воеводы с армией
Лишь один остался гость
во дворе, как в горле кость.
Не пошёл с душой открытой
он, как все, капусту есть.
Подбоченился сердито,
и в душе лелея месть,
говорит: «Как скверно вышло!
Чувствую, что я тут лишний!
Как же я сегодня злюсь!
Ну, глядите! Разберусь!»
Всякий может догадаться,
кто умеет сообразить,
кто такой решил остаться
и на праздник не ходить.
С помутившимся сознаньем,
злой на весь окрестный мир,
не участвовал в гулянье
главный царский командир.
Мрачен, жаден и завистлив,
во дворе он постоял
и, недоброе замыслив,
до деревни побежал.
Там, раздав Царя гостинцы,
отдыхали пехотинцы.
***
Тем временем бурлила
и хлюпала вода.
Проснулся дух Бурлило
для нового вреда.
Он спать зимою хочет.
Не выспался, видать.
Когда вода грохочет,
попробуй задремать.
Он черепушку чешет.
В ней мысли – ни одной.
Бурлило вам не Леший,
он вам не Водяной!
Он, как и все злодеи,
всегда спросонья злой,
при том Яги хитрее,
умней, чем Домовой!
Тут видит он: к избушке
три витязя идут,
с собою тащат пушку
и копья волокут.
Дошли неровным строем
до мельницы, и вот
Федул своим героям
команду отдаёт:
***
«Стой на месте, верный взвод!
Перед вами прямо, вот,
вражьей армии оплот.
Там Снегурка пиво пьёт!
С нею царь всех берендеев,
негодяев, лиходеев,
домовых и вурдалаков –
- ест икру и красных раков!
Эту крепость надо взять,
всех поймать и расстрелять!
Мне – Снегурочку отдать.
Остальное своровать!»
***
Отвечает витязь первый:
«У меня стальные нервы,
потому что ем консервы
я, как всякий патриот,
но войну как зло сакрально
я отринул радикально,
и решил принципиально
кровь беречь свою и пот!
Знают все, что я был с детства
пацифизмом заражён!
Так что изыщите средства
взять без боя бастион.
Бить людей – плохое дело!
Я за мир! Перун – мой Бог!»
И на этом воин смело
развернулся и убёг.
Вот и воина второго
выступление готово.
Он теперь имеет слово,
то есть начал выступать:
«Опыт мой в боях проверен.
Я надёжен и умерен,
потому и не намерен
слово чести нарушать.
Я могу свою отвагу
в деле ратном проявить,
но царю я дал присягу,
ту, что ввек не изменить!
Не задумавшись, в сраженье
я бы смело побежал,
если б в этом заведеньи
государь не пировал!»
Подал голос витязь третий:
«Вы слыхали речи эти?
Я один за всех на свете
должен воевать всегда?
Не пойду один под пули,
если все уже смекнули
и от битвы улизнули
без ранений и вреда!
Мог бы я идти сражаться,
жить в лишеньях боевых,
но не буду отдуваться
за товарищей моих.
Во поле один не воин,
так что, милый господин,
будь доволен. Я – уволен
потому, как я – один!»
***
Самовольно на свободу
разбежались все войска,
и взяла тут Воеводу
превеликая тоска.
Ни к чему, ни гауптвахта,
ни наряд, ни мордобой.
Видно, служба по контракту
хуже службы призывной.
Видно, он за годы службы
не обрёл авторитет,
и великой ратной дружбы
у Федула тоже нет.
И сказал Федул, страдая:
«До чего я сильно злюсь!
Если армия такая,
как же я теперь женюсь?»