(Любимой дочери посвящается…)
Шёл день шестой от сотворения Мира,
И алый вечер за окном пылал,
Божественно играла где-то лира,
А Бог творил, мечтая, Идеал.
То подойдёт, кивнет, назад подастся,
То улыбнётся, то нахмурит бровь:
«Нет, Я закончу! Должен ведь остаться
Один день отдыха. И за работу вновь!»
Дежурный Ангел, мимо пролетая,
Спросил: «Господь, ответь, ну отчего
Ты с женщиною возишься, ведь знаю,
Мужчину создал Ты уже давно?!»
На что Господь ему ответил тут же:
«А видел ты параметры её?
Деталей – двести, каждая - не хуже,
Пластмассы нет, лишь кожа у неё.
Она должна работать на обычной
И не обычной для себя еде.
Объять весь мир, что для неё привычно,
Стирать, готовить, убирать везде,
Лечить, любить, гулять и наслаждаться,
И исцелять колени и сердца,
Работать сутки, самоисцеляться,
Упорством быть похожей на Отца!
И это всё стандартное изделие;
Ещё она по-своему нежна,
Я дал ей также робость и сомнения
И, думаю, выносливость нужна.
Она умеет плакать, выражая
Тем самым горе, радость и любовь,
Страдания, опасения, понимая
Всю зыбкость чувства, что приходит вновь.
И это так, ведь женщина – загадка!
В ней сила, приводящая мужчин
В экстаз и ступор сразу, без остатка,
Без выяснения самих причин!
Она с бедою справится любою
И тяготы ей жизни нипочём.
Детей и мужа тянет за собою,
Швеёй бывает, поваром, врачом.
Она смеётся – стало быть, боится
И плачет, коли счастлива во всём.
С несправедливостью она сразится,
Стоя упорно, твёрдо на своём.
Всю отдаёт себя семье на благо
И любит безусловно вся и всех.
Ребёнка счастье – для неё награда,
И радость для неё – друзей успех.
Но сердце разрывается от горя,
Уходят коль родные иль друзья.
И все ж она живёт, с остатком боли,
Ведь, как ни думай, главное – семья!
Она умеет всю объятьем жарким
Отдать себя и мужу и семье.
И – это плюсы, что ж до недостатков,
То он один – ВСЁ ЛЮДЯМ, НЕ СЕБЕ…»