Кто не врубился,
кто-то в трансе,
Кто на Голгофу,
кто на ланч.
Судьбы трагичностью
прекрасен
В тревоге
Краковский трубач.
Трубы подсолнух
озадачил.
Нимб солнца
вытрубил
стопы.
Слепит глаза
недобрым зрячим,
Пророча
прозревать
слепым.
Он –
горний ангел
по приметам.
Из края
запредельных вех.
Он
на четыре грани света
Трубит,
остерегая всех.
Стрела
ордынского дурала,
Запущенная
от плеча…
Она
мелодию
украла
У Краковского
трубача.
Он, Краковский трубач,
не в пьесе
Вин не допил,
не долюбил,
Не дописал
стиха и песни,
Мелодию
не дотрубил.
Небытия лучи,
не сети,
Безволием
не обозначь.
Самою гибелью –
бессмертен
Убитый
Краковский трубач.
Не стрелы
нынче свищут, -
пули.
Но вездесущ он.
Он таков:
Джон Леннон,
павший в Ливерпуле.
В Москве –
Кричевский
и Тальков.
Мы не берём в расчёт
дуэли.
В них
честь от рыцарства жила.
Чекиста –
безоружны цели,
И киллер
бьёт из-за угла.
Без взгляда,-
Ники отрешенность,
Венеры красота –
без рук.
Мелодии
незавершённость,
Твоей судьбы
оборван звук.
Хоть строк
отточенных
фиеста
Клинка и двух рогов
острей,
Но потрясает
совершенство
Незавершённостью
своей.
Пора остынуть
пепелищу.
Свободе рифмы
путь открыт.
А пули
свищут всё
и свищут.
А он…
трубит всё
и трубит.