На стенах патанатомические гобелены - красочные пейзажи:
долины и лощины.
Стальные спальные троны возвеличивают пару.
Латексные коронёры, коронованные вензелящимися скальпелями,
ищут нужные тома анамнеза на полках рёбер, роятся, смрадодёрствуют.
Страницы букинистических тел шелестят под пальцами.
Пыль свернувшейся алости восцветает в лиловый букет для невесты рядом.
Изогнутая игла вальсирует склёп-сшивание под мелодию газовой оратории.
Кожаный смокинг аутопсического шрама застёгнут
на пуговицы швов до солнечного сплетения клубящихся нервов.
Формалин журчит по фалопиевым трубам к сливу – анусу кафельного человека.
Капе'ль формалина возвещает о весне гибели, церковный колокол гортани колокочет.
Безымянные фаланги окольцованы кольчатыми червями.
Марлевые голуби выброшены в лоток нержавеющего неба,
связка свадебных каталок разметает обочных морг.иналов.
Ригор мортис спаянных сердец.
Наши скипетры - берцовые кости,
державы – флаконы со ртутью.
Но...
МЫ безликие нумерованные трупы,
МЫ заполняем ячейки общества мёртвых.
В соавторстве с Готфридом Груфтом де Кадавром