Привет в Чернобыль слала Фукусима,
Напрасный труд природу понимать,
За что же так смертельно укусила
Своих детей весной япона мать?
Расчёт на десять тысяч сайонара,
Тех, для которых солнце не встаёт,
И никогда уже не станет старым,
Кто прихватил для щитовидки йод.
Определить по крови братца нами
Здесь суждено по группе от беды.
Но десятиметровое цунами
Проникнув в память смоет все следы...
***
"Нет, кроме смерти,
какой-то другой
свободы."
А. Коковихин
Цветную нитку прошлых отношений,
В игольное окошечко продень,
И крестиком запретов и лишений
Прошей свою отброшенную тень,
Я терпелив, когда меня проколешь
Запрячу боль и обеззвучу вой,
Прилягу под ступни твои доколе
Желтеет шар над самой головой
Присядет солнце, холодно и томно
Предупреждая, что закончен день,
И ты заметишь, как она огромна,
Твоей судьбы стареющая тень.
Седой туман закурит трубку мира,
Заснувший ветер скатится с ветлы
И сгинет в ночь, где только труп кумира
И только тень, и помыслы светлы...
***
Ночью внутривенные, утром субкутан*.
Бродит с уткой пенною пьяный санитар.
Эх, отбрить бы прошлое, ну хотя б разок,
Как деревья в инее, в пене помазок.
В казематах хосписа* каждый день аврал.
Хоть бессмертье в космосе обещал, а врал
Он, но радикальнее средства не найти,
Чем сорокаградусный бред-паллиатив*.
Ходят мысли мелкие, как под стол пешком,
Породнился с грелкою и с ночным горшком.
Правду как диагнозы нечего скрывать,
После нас останется голая кровать.
Как различны уровни коридорных трасс,
Под больного хмурого лег пластом матрас.
Жизнь по белой простыни почерком сухим
Расстилает белые, белые стихи...
1. субкутан - подкожные инъекции
2. паллиативное лечение - лечение симптомов болезни, при невозможности в данном случае воздействия на причину.
3. хоспис - лечебное учереждение для умирающих
***
Коль философ матерьЯлен, то философ просто глуп,
Ты узнала - после жизни все садятся на иглу,
И отчаянно смеялась, чьи-то мысли теребя,
Странный пипл: в этом пепле абсолютно нет тебя.
Тесно душам безграничным - копошатся, словно вши,
И поэтому иголкой не вколоть и не пришить.
В промежутках чьей-то жизни, кто-то после, кто-то до
Вспоминает только водку, кокаин и промедол.
А пока сидишь на остром есть минутка, чтоб решить,
Как конкретно в новой жизни собираешься грешить,
И даешь потом заявку - сколько лет и сколько зим
Проживать в воздушном мире ретроградных амнезий.
***
Когда я снова появлюсь в четырнадцатой жизни,
Я буду прост и работящ, короче от сохи.
Я буду предан до конца берёзовой отчизне
И буду гневно осуждать свои ЖЖе стихи.
Я буду чистый славянин в своём нетрезвом виде,
И каждый сможет без труда мой матерный понять.
Я буду русских прославлять, евреев ненавидеть,
Мои могилы тут и там с размахом осквернять.
Меня Иваном будут звать, жену, наверно, Зина.
Мне будет все, что говорят, по нижнему плечу.
Я буду самый главный потр ебительской корзины...
Наверно, я за эту жизнь сейчас уже плачу...
***
У тебя в кармане пусто, у тебя больные детки,
Ты читаешь не романы, а пивные этикетки,
Я кричу тебе:"До встречи!" и жаргонствую:"Покеда!"
Ждёт меня убитый вечер и безмозглые скинхеды.
Нам влюбляться не пристало, непривычно, просто глупо,
Для приличия осталось побывать прохладным трупом,
Потому что здесь Россия, а не мытая Европа,
Потому что здесь не любят длинноносых "черножопых".
Расчертят по силуэту, раскрошатся школьным мелом,
Как опасно быть поэтом, а тем паче загорелым,
Ты запьёшь лечебной водкой седативные таблетки
И закуришь на ступеньках хоть и лестничной, но клетки.
Не пишу, не сочиняю, не забочусь, не радею,
На фортуну не пеняю, и от страха не потею,
Вечный странник между раем и шлагбаумом от ада -
Обладатель и владелец приключенческого зада.
***
Уверен, что ты просто умерла:
У трупа ведь не спросишь: "Как дела?"
От писем к мертвецу не будет толка.
Как вакуум души пустая полка.
Пустые дни, пустые сны и мысли,
И ждать тебя пустое - пустошь-числа,
И восстановлен прежний статус кво,
В котором больше нету никого.
Тебя здесь нет, но всё же, тем не менее,
Мне чудятся шаги, прикосновения,
Как тяжело и страшно отвыкание
От взгляда, от походки, от дыхания,
И не сказать кому-то сладко: "Мы..."
Как холодно от бледности зимы,
Как холодно, меж нами толстый лёд,
И вечный отморозок-Новый Год
Алкашно в дверь стучится просто так,
Надев дурацкий розовый колпак.
Он не добряк - проклятый Леприкон,
Молчит ненужным златом телефон...
Звонить тебе - напрасная затея,
Но я собою просто не владею,
И сквозь душевный дикий рёв и стон
Я слышу в трубке твой мертвецкий тон...
***
Мы с тобой похожи на подбитых птах,
Миром заправляет постоянный страх,
Мы не долетели в страны, где тепло,
Мне попали в сердце, а тебе в крыло.
В сторону, где солнце светится вдали,
Катит первым комом по дороге блин,
Не могу ответить, на твоё "Hallo!"
Мне попали в сердце, а тебе в крыло.
Под тобой болота, подо мной леса,
Ты попала в ощип, я попал в просак,
Крохотное тельце для души мало,
Мне попали в сердце, а тебе в крыло.
***
Мы заблудились и в кустах нашли рояль.
Он улыбался белоклавишно-нечисто,
В нём под крылом лежали кости пианиста,
Который пел о том, что прошлого не жаль.
Коль выдал бог и съела местная свинья,
(Он был давно уже в её голодном вкусе),
Погиб творец незабываемых перкуссий
И ненавистник музыкального вранья.
Ему подходит по размеру белый гроб.
В реальной жизни слишком много чёрных клавиш.
Не повторишь, а то, что было не поправишь.
Талант не вырубишь на плахе топором.
Бьют молоточками сердца, а струны - праль,
Когда на правую педаль поставлю ногу,
Скрипичный ключ откроет новую дорогу...
Мы заблудились и в кустах нашли рояль.
***
Тебя поднимет лифт, меня опустит лифт,
Для каждого из нас особенная кнопка,
Я был всего на час правитель и калиф,
Но правил нерешительно и робко.
Я знаю свой этаж, там было хорошо,
Меня туда влечёт - не ниже и не выше.
Какую нажимать - вопрос давно решён,
Но кнопку кто-то выдавил и выжег.
Я нажимаю "стоп" - кабину торможу,
Но двери заблокированы - ах ты,
Я лезу напролом, хоть жизнью дорожу,
Из этой кем-то выстроенной шахты.
А сердце ритм стучит "Пора, уже пора!",
То чаще трепетание, то реже,
Мне кашу не сварить, ведь вместо топора
Лифт гильотиной голову отрежет.
***
Недомытая посуда,
Надоедливый сверчок,
Несвершившегося худа
Потолочных дел крючок...
Я плюю в зенит подкровный,
В подоконничный надир,
Треугольников любовных
И мочалок командир.
Закалдованного круга
Угловой бермудский брат
Нынче загнан в мрачный угол,
Или в сумрачный квадрат.
Недомытая посуда,
Надоедливый сверчок,
Несвершившегося худа
Потолочных дел крючок...
***
Земля не чувствует, не ждёт, ни сном ни духом,
Невиноватых обнимающая твердь,
И не бывает никогда - не будет пухом,
Для тех, кто в кассе покупает боль и смерть.
Ещё пока незавершившееся лето,
А значит отпуском отставлены дела,
Но смерть заранее пометила билеты,
И покупатели - почти уже тела.
В тихушной радости для тех, кто домодедов,
Есть отрицание грядущей высоты,
Тех, кто не смог, недолюбил, не стал и недо...,
Разбившись в мраморность кладбищенской плиты.
Ещё пока незавершившееся лето,
А значит отпуском отставлены дела,
Но смерть заранее пометила билеты,
И покупатели - почти уже тела.
Улыбки с плоских, помертвевших фотографий,
Мгновенья прошлого уже не пролистать
Вся жизнь отправлена под хвост, под крылья, на фиг,
У самолётов, не умеющих летать...
Ещё пока незавершившееся лето,
А значит отпуском отставлены дела,
Но смерть заранее пометила билеты,
И покупатели - почти уже тела.
***
Расставалась молодая пара, ноя -
Вместо рук теперь погоны на плечах.
У министра обороны параноя,
И склероз у Леонида Ильича.
У славянки невелик прощальный выбор,
В свой мешок засунув чёрного кота,
Растревожила либидо, грустно ибо
Фата-лизм и ненадетая фата.
У него не на кого обиды нету,
У неё ещё довольно тонкий стан.
Он погибнет, не дожив до интернета,
Добровольно посетив Афганистан.
***
Чёрный чемоданчик к молнии всё ближе,
Мы с тобою сядем, только не в Париже,
Ничего не будет, только эти строфы...
Мы ещё не жертвы крупной катастрофы.
Мокрые от пота лица и одежды.
Ах какая жопа нынче у надежды!
А глаза у страха стюардессы рыжей,
Жаль, не доведётся умереть в Париже.
Взрыв адреналина и расстройства нейро,
Эх, не отпускал бы Рио де Жанейро!
Не поможет паспорт, если не просрочен.
Ничего не будет, кроме этих строчек...
***
Как страшно потерять, не обретя,
Как грустно потерять, не обладая,
Она была такая молодая,
А он погиб, на встречу к ней летя.
Не будет никогда не лыс, не сед,
Но почему от этого так жутко?
Колёсам перевёрнутой маршрутки
Уже не отпечатать дальше след.
И не измерить просто никогда
Губами нежно неземное тело,
Слезами явь-окошко запотело
В непрожитые зрелые года.
Там пустота: нет внуков и детей,
И нет весёлых встреч, душевных песен,
Мир кончился, стал бесконечно тесен
И скорбно чёрен, без цветных затей.
Мир разделился на Deminsion,
В котором нет живых, и измеренье,
В котором не бывает воскресенья,
В котором никогда не будет он.
Судьба, не обещай, ты просто лгунья!
На вираже остались все мечты,
В которых отражалась только ты
На фоне звёздных троп и полнолунья.
***
"В гости к Богу не бывает опозданий".
В. Высоцкий
Я опоздаю в гости к богу лет на сто,
Пусть он запазуху других суёт и прячет.
У всех бега, а я плетусь на старой кляче,
Мне как-то ближе Монте Кристо, чем Христос.
Какой еврей не любит медленной езды?
Уж если в пекло поперёк - не раньше бати,
Я буду мучаться на женщинах в распятье,
Мой конь хоть стар, но не испортит борозды.
Мне просто нравится неспешная езда,
Запрут архангелы врата и скажут: "Будя!"
Пусть он меня на небесах совсем забудет,
А позабытому не грех и опоздать.
***
Жаберная жизнь нотатений,
Я взглянул назад – нету тени,
Крикнуть захотел - вот потеха:
Понял – потерял даже эхо.
Небылью накрыт, словно пледом,
Я к тебе шагнул – нету следа,
Даже не найти – нету страха,
Я к тебе махнул – нету взмаха...
Мыслей быстрый лифт: майна-вира,
Я взглянул в окно – нету мира,
Вечных тупиков вечный пленный,
Я хотел взлететь – нет вселенной.
Может быть большой – может кроха,
Я хотел вздохнуть – нету вздоха,
Не было меня, даже тени,
Жаберная жизнь нотатений...
***
Защемило за ребром, как на ухе клипсы,
Я представить не могу, как же без меня?
Тот, кто двигает пером, ждёт апокалипсис
И седлает в млечный путь белого коня.
В чём же смысл бытия? Глупые ответы.
Кровь по венам разнесёт вновь адреналин,
Приближается конец собственного света,
Где на счётчике надежд выпадут нули.
Вся земная суета клеится на веки,
И зевота прежний рот превращает в пасть.
Смерть - наверно это сон, только сон навеки,
Тот, в который предстоит выпасть или впасть...
***
Ты идёшь по мИру, я шагаю пО миру,
Мне в твоей квартире не найти угла,
В оперу под вечер, я ж под утро к оперу:
Две различных Вены - лишь в одной игла.
Вплавь, как ни старайся, не догонишь катера,
Парус одинокий хуже чем мотор,
Ты читаешь оды, я ругаюсь матерно,
Бьюсь в тобой навечно запертые тор.
В самом крепком пиве не хватает градусов,
Чтобы превратиться в лёгкое вино.
Я срываюсь насмерть, на полёт порадуйся:
Слишком поднебесно вхожее окно.
***
Ампутация всего, раз и ша,
Выплывает расписная душа,
Гомогенная, ведь нет в ней долей,
Лишь наличие фантомных болей.
И куда теперь без тела идти?
Как фантомный заглушить аппетит?
Тише омута и ниже травы
Вечный вакуум былой головы.
Для чего же, почему или для
Все суставы по привычке болят?
Без одежды, но уже не нагой,
Я в жестокий этот мир ни ногой...
***
Я прощаю, я прощаю, я прощаюсь с тобой,
Я играю, я играю с крематорной трубой.
Обижаться просто глупо, потому что увы
Нет конечностей у трупа, даже нет головы.
Я прощаю, я прощаю, я прощаюсь с тобой,
В небеса тебя проводит бестелесный конвой,
Скоро скоро всем наступит...похоронный июнь,
Ты прицелься, на земное с облегчением плюнь.
Я прощаю, я прощаю, я прощаюсь с тобой,
Я смотрю в пустое небо, на экран голубой.
Там не будет больше сроков, ведь всевышний скостил,
Я прошу, чтоб позже кто-то обо мне так грустил.
***
Когда представлю мгновенье смерти - под сердцем ком.
И тот, кто финиш земной прочертит - мне не знаком,
Всех привилегий и отвилегий меня лиша,
Откроет тайну, что после смерти мертва душа.
Не нужен воздух, вода и пища, и пенсион,
Там темнотища и скукотища, и почтальон
Туда не ходит, туда не носит, забудьте, ша...
Не верьте в сказки загробной жизни - мертва душа.
Согласно нашим далёким планам и вопреки
Там разложиться дожди помогут и червяки,
Земля разбухнет, размякнет пухом - как хороша!
Но мы об этом ни сном ни духом - мертва душа.
Лишь только мысли, родные мысли, и в этом прок,
Оставить можно в печатных строчках и между строк.
Любя, надеясь, и с наслажденьем живя, дыша,
Я отправляю посланья в вечность - жива душа...
***
Легким пёрышком долги протираю,
Эмиграция в итоге вторая,
Кто-то спустится в песок, кто-то в глину,
Я ж наверх, чтоб вышибать клинья клином.
Буду медленно взлетать выше-выше,
Чтоб из сердца острый кол как-то вышел,
Чтобы выкружить любовь и доверье,
Кто-то в пепел, ну а я в пух и перья.
Вы смотрите только вверх, но не косо,
Сходство клюва уловив с длинным носом.
Я пытался обитать в крепкой паре,
Потому что взгляд на жизнь светло-карий.
Размешав граненый спирт в светлой грусти,
Кто-то словом помянёт и отпустит,
Кто-то спустится в песок, кто-то в глину,
Я ж наверх, чтоб вышибать клинья клином.
PS: danke schoen тем, кто дочитал до конца:-)