Но сын то рос, отца не знав,
Лишь помнив горький странный запах,
И шёлк его белёсых рук,
И тихий голос хрипловатый.
И он в свои пятнадцать лет
Красив, надменен, горделив,
Насмешлив и вольнолюбив,
Бесстрашен и хитёр не в меру.
Непримирим к чужим словам,
Придирчив к действиям.
И в спорах, сын был так странно прозорлив,
Решая всё одним лишь словом.
Но он был более всего в своём томленье необычен,
Смотрел на птиц в степях полёт
И становился непривычен.
И тих и грустен и далёк.
А нам всё было невдомёк,
Его усталых вздохов смысл,
Из-под опущенных ресниц
Его пристрастье наблюдать
За перелётом диких птиц.
Он будто рвался бы куда то.
Не зная сам куда и как.
На все расспросы виновато
Он отводил печальный взгляд
и всё молчал.