Сам город, тихий и спокойный,
хранит следы прошедших гроз.
Тут вождь на фоне колокольни,
а рядом козы у берёз.
И храм, когда-то обезглавлен,
стоит, как водится, в лесах,
забиты окна, двери, ставни...
Немой укор на образах.
Ряды торговые не пусты,
но всё ж, куда ни забреду,
здесь посетителей не густо,
и каждый новый – на виду.
Бельё полощет баба в речке –
река теперь тут широка,
ведь море Рыбинское плещет
в пяти каких-нибудь верстах.
И мы туда же путь свой держим,
где рукотворная волна,
собой накрыла край безбрежный,
да новой жизни не дала.
А город, дав названье сыру,
который здесь уж не сыскать,
сам понемногу в новом мире
тихонько должен угасать...
***
Вокруг – простор необозримый,
леса, куда ни кинешь взгляд,
за ветровым стеклом машины
сменять друг друга не спешат.
Деревни с ветхими домами,
брод и тропинка вдоль реки,
дворы, колодцы с "журавлями"
и старики, и старики...
В селе соседнем, за погостом,
есть церковь, школа, магазин,
медпункт, сберкасса, даже почта,
и теплится пока что жизнь...
***
Такие древние названья:
Ухтома, Соть и Кукобой –
хранят старинные преданья,
но меж собой, но меж собой...
Ленивой речки тихий омут,
трава по пояс на лугах,
старинный храм в конце дороги,
но нет крестов на куполах...
Сто лет назад купец из местных
его, красивый и большой,
воздвиг. А нам пока по средствам –
избушка с Бабою Ягой.
Хотя бы так, хоть понемногу...
Пусть будет родина Яги.
Ведь есть Устюг с его Морозом...
А тут хоть Баба помоги.
Но будет время, восстановим
и храм, и службу, и приход;
и посмеётся над собою
ещё когда-нибудь народ.
А Ленин гипсовый у сцены,
что рядом с бабкиной избой,
облезет, зная гипсу цену.
Но восстановят ли его?..