1
...
...
...
А я не могу решить, глубоко ли в тебя впадать.
То ли по щиколотку – нервы пощекотать,
то ли по пояс, отрезав пути назад,
то ли с разбегу внутрь – и открыть глаза,
так что потом не захочется вылезать:
холодно, ветрено, хлопотно всё, что За.
Всё не могу решить – относиться к тебе легко?
(раз на воде обжегшись, дую на молоко),
или собою душно тебя укутать,
нежность с боков подоткнуть, щупальцами опутать,
солнце в грудине тугою косой сплести,
прыгающим кузнечиком сжать в горсти?
И не отдать, и не сглазить, не отпустить.
...
...
...
2
...
...
...
А знаешь, чем ближе к встрече, тем меньше драмы.
Меньше волнуют лишние килограммы,
реже дурацкие рожи делают «бу»,
даже вороны заткнулись орать про судьбу.
Веришь-не веришь – мне нравится, как я пуста.
Повыгоняла бабочек из живота.
(О тараканах молчу – их кучней и гуще).
Кофе порастворимее, чтоб не гадать по гуще.
Низкий каблук по льду, а не руль и трасса.
Серое вместо алого – и прекрасно,
выдох и вдох вместо приступа нервного смеха…
Знаешь, а это, оказывается, так просто:
взять и приехать.
...
...
...
3
...
...
...
И когда я летела, теряла кожи:
лягушачью, змеиную и родную,
подлетала к очередному дну и
отпускала очередного боже.
И когда я – мягким – по иглам выси –
Обдирая крылья о грозы, горы –
Обрывались перья, чешуйки, листья,
Растворялись робость, обида, горечь.
А потом я упала, и было больно,
и разбилась насмерть в осколков тыщу,
и лежала голой в твоей ладони,
и кричала, чистая, вновь родившись.
...
...
...
4
...
...
...
И пока не придумала нас по новой,
и пока не могу, не хочу еще
нарушать сияние звуком, словом,
и смеяться пока не могу насчёт –
языком проверю, как губы гладки
и почувствую в рёбрах движений память,
поплыву по теченью, раскинув лапки –
пахнуть сладким, цвести, розоветь сосками,
и согрею радостью пальцы сосен,
и потянет в синее солнца якорь,
и оставлю себе золотое «после»,
чтоб красиво внутри и снаружи – ярко.
...
...
...