Казалось всё размерянным, как ткань,
и ночь была черна, и день был белым.
В местах для полагающихся ран
уже наметки делал кто-то мелом;
и сумерки вращались вкруг оси,
сгущая мимолётность мандрагоры.
И был ответ, о чём бы ни спроси,
наивен и готов. И снились горы.
... Они всё так же снятся, до сих пор.
А белый с чёрным поменять местами
так просто стало. Как сдержать укор
той бездне, что у нас над головами.