Тексты песен из сереалов о петрове и васечкине
Первая песня из т/ф «Приключения Петрова и Васечкина»
Все хочется самим узнать
И на себе испробовать.
И то, что круглая Земля,
Проверить самому.
Но рядом ходят взрослые
Они все знают лучше.
Что можно, и чего нельзя,
Они твердят с утра.
Ньютон, не играйте с яблоком!
Колумб, не делай кораблики!
Коперник, опять ты вертишься!
Не смей, не шуми, не трожь!
Галилей, не спорьте с учителем!
Диоген, вылезай из-под парты!
У тебя такие родители,
А ты на кого похож!
Ну что с того, что вертимся,
И что чуть-чуть шумим?
Нам просто очень хочется
Про все узнать самим.
А что, если собаку
Посыпать нафталином?
Она начнет охотиться
У нас в шкафу на моль.
Ах, мы бы все, поверьте,
Так здорово придумали,
Вот если б только взрослые
Не сдерживали нас.
Петров, не пускай самолетики!
Скворцов, не выдумывай пороха!
Горошко, о чем ты задумался?
Не смей, не шуми, не трожь!
Сидоров, не спорь с учителем!
Васечкин, снова болтаешь?
У тебя такие родители,
А ты на кого похож!
Ну что с того, что вертимся,
И что чуть-чуть шумим?
Нам просто очень хочется
Про все узнать самим
Песни из кинофильма «Каникулы Петрова и Васечкина»
1 серия. ХУЛИГАН
1. К нам едет хулиган
Антон: Я пригласил вас друзья,
Чтобы сообщить вам пренеприятное известие.
К нам едет хулиган!!!
Алик: Как хулиган?
Артем: Зачем хулиган?
Леша: Какой хулиган?
Антон: Самый настоящий! Хулиган!
Алик: Ну вот те на!
Артем: Вот не было заботы!
Леша: Да он же может нам разрушить план
Учебно-воспитательной работы...
Антон: И главное - я будто чувствовал!
Две вражеские лодки подводные
Сегодня мне снились всю ночь!
Всплыли, перископы выставили,
А сами такие огромные,
И тут же уплыли прочь!
А у одной в боку дыра,
И хищный нос такой при этом.
И на тебе - письмо с утра -
Вот говорят, не верь приметам!
Леша: Что это за письмо?
Артем: Давай сюда...
Антон: От друга - Чмыхова Андрея.
Алик: А может шутка, ерунда?
Артем: Давай, Антон, читай скорее!
Антон: Сейчас, ага, вот с этой строчки:
"Советовать тебе я не берусь,
Но едет вам, я это знаю точно,
Известный хулиган по кличке Гусь!".
Алик: Гусь!
Артем: Гусь!?
Бобкина: Гусь!
Добкина: Гусь?!
Алик: Он в детской комнате милиции
На днях поставлен на учет.
Артем: Вот это гусь!
Леша: Вот это птица!
Алик: Зачем он нам, на кой он черт?
Артем: Он снизит показатели, испортит весь отчет.
Алик: Доложим воспитателям - он будет здесь вот-вот!
Артем: Мне эта мысль не нравится -
Чуть что, "спасай!" кричим.
Антон: Нет, с хулиганом справиться
Придется нам самим!
Леша: Хулиган! Хулиган!
Алик: Избавиться бы, выжить.
Леша: Отпор в газете дать.
Антон: Ребята лучше выждать.
Артем: Чего там выжидать!
Антон: Зачем напрасно спорим - пока что не горит.
Мы выждем и посмотрим, чего он натворит!
Раз от него уже не скрыться,
То мы включим его в отчет.
Артем: Вот это Гусь!
Леша: Вот это птица!
Алик: Зачем он нам, на кой он черт?
Леша: Хулиган! Хулиган!
Антон: Расширить интересы - пожалуй в этом соль.
Леша: Открытки, шашки, пресса свою сыграют роль.
Бобкина: Ну как?
Добкина: Вот это штука!
Артем: Ребята, по рукам!
Антон: Но! Никому ни звука, что едет хулиган.
Бобкина,
Добкина: Хулиган! Хулиган!
К нам едет, к нам едет хулиган!
Антон: Давай его в работу серьезную возьмем.
Артем: Проявим мы заботу известную о нем.
Бобкина,
Добкина: К нам едет, к нам едет хулиган! Хулиган!
К нам едет, к нам едет хулиган! Хулиган!
2. Зачем человеку каникулы
Васечкин: Зачем человеку каникулы -
Задумывался кто-нибудь?
Петров: А человеку каникулы
Затем, чтоб отдохнуть!
Васечкин: Зачем человеку каникулы?
Петров: Чтоб каждый день кино.
Васечкин: А в лагере каникулы -
Мучение одно!
Васечкин:
Купание,
Петров: гуляние,
Вместе: На катере катание.
Петров: Отличное питание
Вместе: В любое время суток.
Васечкин: А тут одни задания
Петров: Режим и назидания,
Вместе: И каждый день собрания.
Васечкин: Короче,
Вместе: Не до шуток.
Васечкин:
Зачем человеку каникулы -
Задумывался кто-нибудь?
Петров: А человеку каникулы
Затем, чтоб отдохнуть!
Васечкин: Зачем человеку каникулы?
Петров: Чтоб каждый день кино.
Васечкин: А в лагере каникулы -
Мучение одно!
Петров:
Подъемы, умывание,
Васечкин: И по свистку купание.
Петров: Три раза в день питание,
Вместе: Короче, не до шуток.
Катание, гуляние -
Напрасные мечтания.
Васечкин: Задания,
Петров: Собрания
Вместе: В любое время суток!
Васечкин:
Зачем человеку каникулы -
Задумывался кто-нибудь?
Вместе: А человеку каникулы
Затем, чтоб отдохнуть!
Петров: Зачем человеку каникулы?
Чтоб каждый день кино?
Вместе: А в лагере каникулы -
Мучение одно!
Васечкин: А в лагере каникулы -
Вместе: Муче- ние одно!
Васечкин: Муче- ние одно!
Петров: Муче- ние одно!
3. Чрезвычайное происшествие
Добкина: Чрейзвычайное происшествие!
Бобкина: Неожиданное известие!
Добкина: Такой большой!
Бобкина: Глаза горят!
Добкина: А нрав, а поведение!
Бобкина: Колотит, дразнит всех подряд!
Добкина: Ломает
Бобкина: насаждения!
Бобкина:
Я первая увидела!
Добкина: Я первая заметила!
Бобкина: Я умоляю, не кричи.
Добкина: Ты, Оля, просто вредина!
Бобкина: Сама ты, Оля, вредина!
Добкина: А ну-ка, замолчи!
Бобкина,
Добкина:
Короче, ясно, это Гусь.
Алик: Ребята, я его боюсь!
Артем: Мы все с тобой, ты не трусь!
Леша: А встреча? Не успели.
Антон :
Он здесь уже? Тем лучше, пусть!
Я вскоре за него возьмусь.
Ну что за птица этот гусь -
Ведь не орел же, в самом деле!
Добкина:
В общем, жуткое происшествие!
Бобкина: Потрясающее известие!
Добкина: Привез сообщника с собой,
Бобкина: И тоже хулигана!
Добкина: Их испугался бы любой -
Бобкина: Дерутся и горланят!
Добкина:
Я первая увидела!
Бобкина: Я первая заметила!
Добкина: Я умоляю, не кричи.
Ты, Оля, просто вредина!
Бобкина: Сама ты, Оля, вредина!
Добкина: Ах вот как - получи!
Бобкина,
Добкина:
Короче, ясно, это Гусь.
Алик: Все больше я его боюсь!
Артем: Я говорю тебе, не трусь!
Леша: Жаль встретить не успели.
Антон :
Пока похулиганит пусть,
А там я за него возьмусь.
Ну что за птица этот гусь -
Ведь не орел же, в самом деле!
4. Ситуация
Васечкин: Раз сложилась ситуация,
Надо пользоваться ей.
Петров: Может это провокация -
Что-то им я мало верю.
Васечкин: Ну при чем здесь провокация,
Зверь выходит на ловца.
Раз сложилась ситуация,
Так используй до конца.
Васечкин:
Счастье в жизни, как подкова,
Раз нашел, хватайся сразу.
Больше случая такого
Не представится ни разу.
Эх раз, еще раз, еще много много раз.
Больше случая такого
Не представится ни разу.
Васечкин:
Раз сложилась ситуация,
Заживем прекрасно тут.
Петров: Да... У них организация,
А вдруг по шее надают?
Васечкин: Напугал - организация.
Здесь не надо громких фраз!
Ведь такая ситуация
Выпадает только раз.
Вместе:
Счастье в жизни, как подкова,
Раз нашел, хватайся сразу.
Больше случая такого
Не представится ни разу.
Эх раз, еще раз, еще много много раз.
Больше случая такого
Не представится ни разу
5. Пусть хулиган поспит
Пусть,
Пусть,
Пусть хулиган поспит.
Хра-,
Хра-,
Храни его покой!
Ему,
Ему,
Ему ведь предстоит!
Борьба,
Борьба с самим собой.
Пусть,
Пусть,
Пусть мирно он сопит.
Спит,
Спит,
Спит сладко целый год!
Ведь,
Ведь,
Ведь чем он больше спит,
Тем,
Тем,
Тем меньше нам хлопот!
Пускай он спит, но мы,
Но мы не можем спать!
Понять его должны
И перевоспитать!
6. Как хорошо быть хулиганом
Как хорошо быть хулиганом
Признаться, даже не ожидал.
Пустячным, можно сказать, обманом
Такого страху на всех нагнал.
Припев:
Неважно быть, сумей прослыть.
Не беда.
Неважно быть, сумей прослыть -
И тогда
Повсюду ждет тебя почет,
А забот - никаких и никогда.
Как хорошо слыть хулиганом.
Работа эта мне по плечу.
Не вынимая рук из карманов,
Я побеждаю кого хочу.
Припев.
Как хорошо стать хулиганом,
Забыть про то, что ты не силач.
Себя почуствовать великаном,
Не знавшим горечи неудач.
Припев.
7. Не может быть
Васечкин: А кроме того, а кроме того,
Я честно признаюсь вам, что едва ли
Есть еще кто-нибудь в нашем квартале,
Кто бы не мчался как от огня
При виде меня, при виде меня!
А впрочем, что тут говорить,
Я с детства был ужасно скверным.
Все: Не может быть, не может быть!
Васечкин: Петров, скажи им!
Петров: Да, это верно.
Васечкин:
Когда в третий раз я пошел в первый класс,
Вам честно признаюсь, в течение недели
Мои педагоги все сплошь поседели.
И за вредность решил им профком
Выдавать каждый день молоко.
Да впрочем, что тут говорить,
Попал я прочно в круг порочный.
Все: Не может быть, не может быть!
Васечкин: Петров, скажи им!
Петров: Да, это точно.
Васечкин:
В 25 лет Инна Андреевна
(Это наш классный руководитель)
Покинула нас, восклицая: "вредитель!".
И это, не скрою, моя вина,
Что пенсия ей была вручена.
Да впрочем, что тут говорить,
Я стекла бил самозабвенно.
Все: Не может быть, не может быть!
Васечкин: Петров, скажи им!
Петров: Да, несомненно.
Васечкин:
А укротитель, известный артист,
Из цирка был вызван специально, но каюсь -
Он еле ушел от меня, заикаясь.
И тигры трясутся с этого дня
При виде меня, при виде меня!
Да впрочем, что тут говорить,
Всех побеждаю поголовно!
Все: Не может быть, не может быть!
Васечкин: Петров, скажи им!
Петров: Да, безусловно.
8. Признание Васечкина №1
Васечкин: Давно собирался тебе я признаться,
И вот этот час наступил.
Даша: Быть может, нам лучше друзьями остаться?
Васечкин: Мне больше терпеть нету сил.
Даша:
Но мы ведь так мало знакомы друг с другом.
Васечкин: Да это совсем не причем.
Я выход ищу из порочного круга.
Даша: Ты собственно это о чем?
Васечкин:
Пойми, что сейчас ты одна в целом свете
Несчастному можешь помочь.
Даша: Ах, Васечкин, кто же смеется над этим?
Уйдите, пожалуйста, прочь!
Васечкин:
Не за того ты меня принимала.
Я вовсе не Гусь, я другой.
Даша: Давно не видала такого нахала.
Заврался ты, мой дорогой.
Васечкин:
Поверь, я запутался жутко,
Как дальше теперь мне жить?
Ведь это была только шутка.
Ведь это была только шутка!
Даша: Разве с чувствами можно шутить?
9. Признание Васечкина №2. Танго
Васечкин: Пойми меня, пойми -
Ведь я не хулиган.
Я понял в эти дни:
Мучителен обман.
Анка:
Я что-то не пойму,
О чем ты говоришь.
Слова здесь ни к чему,
Слова здесь ни к чему,
Меня не убедишь.
Васечкин:
Поверь, я запутался жутко,
Скажи мне, как дальше жить?
Ведь это была только шутка.
Ведь это была только шутка!
Анка:
Не смей с коллективом шутить!
Васечкин:
Поверь, я сердцем чист.
Враньем по горло сыт.
В душе я активист,
И красный следопыт.
Анка:
Не верю ничему,
Меня не проведешь.
В отряд тебя приму,
В отряд тебя приму,
Но ты -
Даша: сплошная ложь.
Васечкин:
Поверьте, запутался жутко,
Скажите, как дальше жить?
Ведь это была только шутка.
Ведь это была только шутка!
Анка:
Не смей с коллективом шутить!
Васечкин:
Я в жизни не разбил
Ни одного стекла.
Анка: Вот это сочинил -
Даша: Я так бы не смогла.
Васечкин:
Родителей люблю,
И всех учителей.
Анка: Я лжи не потерплю,
Я лжи не потерплю.
Даша: Такого пожалей!
Васечкин:
Поверьте, запутался жутко,
Скажите, как дальше жить?
Ведь это была только шутка.
Даша: Ах это была только шутка?
Анка: Не смей с коллективом шутить!
10. Разоблачение
Антон: Чему смеетесь? Над собой смеетесь!
Чем этот Васечкин похож на хулигана?
Ни капельки! Но вы ведь как упретесь,
И повторяете все время, как бараны:
"Хулиган! Хулиган!
К нам едет, к нам едет хулиган!".
Артем:
Все эти сплетницы!
Алик: Трещотки!
Леша: Балаболки!
Даша и Анка: От них лишь слухи, паника и толки!
Бобкина:
Ты первая увидела!
Добкина: Ты первая заметила!
Бобкина: Ну, Оля, что ты, не кричи.
Добкина: Ты, Оля, просто вредина!
Бобкина: Сама ты, Оля, вредина.
Добкина: А ну-ка, замолчи!
Артем:
Я не пойму, ну как все это вышло?
Ведь даже с виду явно он слабак.
Алик: А ведь казался всех сильней и выше.
Бобкина: Я пострадавшая, вот, видите - синяк!
Антон: Слабак! Слабак!
Ну, вот вам, ну, вот вам и слабак!
Даша:
Он признавался, но никто ему не верил.
Анка: А я ведь сердцем знала - он не лгал.
Антон: Я виноват, я слухи не проверил.
А ведь главное - похожее читал,
Или в кино смотрел, или где слыхал...
Артем:
Все эти сплетницы!
Алик: Трещотки!
Леша: Балаболки!
Даша и Анка: От них лишь слухи, паника и толки!
Бобкина:
Ты первая увидела!
Добкина: Ты первая заметила!
Бобкина: Ну, Оля, что ты, не кричи.
Добкина: Ты, Оля, просто вредина!
Бобкина: Сама ты, Оля, вредина.
Добкина: А ну-ка, получи!
2 серия. РЫЦАРЬ
1. Рыцарь, в путь
Васечкин:
Рыцарь, в путь! Перед тобою
Простирается дорога.
Если хочешь стать героем,
То не медли у порога!
У тебя свои законы,
И, рискуя головой,
Великанов и драконов
Ты зовешь на смертный бой!
Если ты подался в рыцари,
Надо соблюдать традиции.
Надо драться и влюбляться,
Смело действовать кинжалом.
Петров: Прежде чем за дело браться,
Стоит выспаться пожалуй!
Васечкин:
Рыцарь, в путь! Во имя славы,
Одолеешь все препоны!
И заслужишь ты по праву
Благосклонность юной донны!
Петров: Кто такая эта донна,
Чтобы вскакивать чуть свет?
Васечкин: Ах, глаза ее бездонны.
Их прекрасней в мире нет!
Если ты подался в рыцари,
Петров: То окажешься в милиции!
Потому что если драться,
Ждет беда, а не победа.
Васечкин: Можешь сам тут оставаться,
Без тебя тогда уеду!
Рыцарь, в путь!
Петров: Пора оставить, эти странные затеи.
Васечкин: Но ведь мы должны прославить
Имя славной Дульсинеи!
Петров: Что еще за Дульсинея,
Чем других девчонок краше?
Васечкин: Хорошо знаком ты с нею.
Петров: Кто ж такая?
Васечкин: Это Маша!
Если ты подался в рыцари,
Не сдавай свои позиции.
Бросим детские забавы
Ради славы и победы.
Петров: Перекусим - и за славой.
Что за слава без обеда!
2. Песня Васечкина
Лечу, ни пуха, ни пера.
Я вам признаюсь честно,
Что эта странная игра,
Что эта странная игра
Ужасно интересна.
Воображать, что ты герой,
Добившийся успеха.
Пусть это все зовут игрой -
Мне это не помеха.
Пускай победы нелегки,
Пускай победы нелегки,
Но такова работа.
Пускай хохочут дураки,
Пускай хохочут дураки,
Глумясь над Дон Кихотом.
Их сам оставит в дураках,
Насмешек всех сильнее.
И он прославится в веках,
Восславив Дульсинею
3. Песня Петрова
Ну вот, беда подкралась подлая.
Не понимаю я никак -
Кому нужны такие подвиги,
Еще к тому же натощак.
Припев:
Зря безрассудство уважали мы.
Оно нас губит иногда, иногда.
Хоть великан воображаемый,
Зато реальная беда.
Ведь от фантазий не изменится
Ничто решительно вокруг.
Как ни верти, а все же мельница
Не станет великаном вдруг.
Припев.
Зря безрассудство уважали мы.
Оно нас губит иногда, иногда.
Хоть великан воображаемый,
Зато реальная беда.
С ним вечно что-нибудь случается.
Вот улетел и далеко.
Когда-нибудь он долетается.
Как с фантазером нелегко.
Припев.
Зря безрассудство уважали мы.
Оно нас губит иногда, иногда.
Хоть великан воображаемый,
Зато реальная беда.
4. Это я во всем виновата
Маша:
Что же делать, скажите на милость?
Это я во всем виновата.
Антон: Объясни, наконец, что случилось?
Бобкина: Просто ужас -
Добкина: сбежали ребята!
Маша:
Это все из-за меня.
Я над ними издевалась -
Что еще им оставалось -
Убежать как от огня,
Не дождавшись света дня.
Даша: Боже мой, какая жалость!
Маша: Это все из-за меня!
Инна Андреевна:
Удалось им загадочно скрыться.
Это я во всем виновата!
Он и вправду решил, что он рыцарь!
Персонал лагеря: Что случилось?
Инна Андреевна: Сбежали ребята!
Это все из-за меня,
Это я недоглядела,
Я помочь ему хотела.
Не сумела, не успела,
Не смогла средь бела дня
Разглядеть серьезность дела.
Это все из-за меня!
Инна Андреевна:
Я должна вернуть их обратно.
Маша: Это я во всем виновата.
Инна Андреевна: Это просто невероятно!
Гусь: Далеко не ушли, вероятно.
Маша:
Это все из-за меня!
Гусь: Я побег проспал к несчастью,
В поисках приму участье.
Это все из-за меня!
Инна Андреевна: Это все из-за меня!
Инна Андреевна,
Маша и Гусь:
Это все из-за меня!
Все:
Поскорее возвращайтесь!
Гусь: Эх, полцарства за коня!
5. В дорогу
Инна Андреевна:
Маша: Итак в дорогу
Что ж, пора.
Все: Счастливого пути.
Антон: Ни пуха братцы, ни пера!
Все: Пусть не препятствует жара,
Пусть не препятствует жара
Вам беглецов найти!
Инна Андреевна:
Неужто нам их не вернуть,
Неужто не найти?
За славою пустились в путь.
Маша: С пути такого не свернуть!
Гусь: От Гуся не уйти!
Инна Андреевна:
Хоть им и по двенадцать лет,
Умны не по годам.
Маша: И у меня сомнений нет,
Они оставят в жизни след,
Они оставят в жизни след.
Гусь: Разыщем по следам!
Инна Андреевна:
Но как же нам найти тот путь,
Что к славе их ведет?
Маша: Тревога мне сжимает грудь!
Гусь: Не дрейфь, разыщем где-нибудь!
Инна Андреевна: Вперед!
Маша: Вперед!
Гусь: Вперед!
6. Надо дедушке помочь
Васечкин: Если хочешь, чтобы слава
О тебе жила в веках,
Значит, не имеешь права
Застревать на пустяках.
Поспешим отсюда прочь!
Поспешим отсюда прочь!
Петров: Надо дедушке помочь.
Васечкин:
Где тут подвиг? Тут работа!
Этим глыбам нет числа.
Может, нас за поворотом,
Ждут великие дела!
Вдруг не будет больше шансов
В деле проявить талант.
Так за мной, мой Санчо Панса,
Так вперед, мой Россинант!
Поспешим отсюда прочь!
Поспешим отсюда прочь!
Петров: Надо дедушке помочь.
Васечкин:
Где тут подвиг? Тут работа!
Этим глыбам нет числа.
Может, нас за поворотом,
Ждут великие дела!
7. Песня старого грузина
Только тот по-настоящему герой,
Кто о славе слова не проронит.
Не гонись за нею, мой родной, -
Слава все равно тебя обгонит!
И, победно в рог большой трубя,
Прогремит от края и до края.
Но зависит только от тебя,
Добрая она или дурная!
Помни, к славе выбирая путь:
К ней ведет не всякая дорога.
Чтоб с пути прямого не свернуть,
Сил тебе понадобится много.
Нет, скажу вам, только тот герой,
Кто о славе слова не проронит.
Не гонись за славой, мой родной, -
Все равно она тебя обгонит
8. Песня Бабушки
Бабушка: Ах, домашние заботы,
Пусть не видно им предела,
Это женская работа -
Не мужское это дело!
Лишь была бы острой сабля,
Лишь бы конь других резвее.
А семье построить саклю
Женщина сама сумеет!
Пусть мужчины отдохнут.
Лекгий повседневный труд -
Это наш удел!
Это наш удел!
Петров и
Васечкин:
Асса!
Бабушка: Масса,
Масса есть у нас причин,
Чтобы поберечь мужчин
Для серьезных дел, настоящих дел!
Петров: Асса!
Бабушка:
Чтоб кормить семью и мужа,
Надо действовать умело.
Тут подход особый нужен -
Не мужское это дело.
Ждет мужчину подвиг где-то -
Вечно он спешит куда-то.
Ну а женщина с рассвета
Не присядет до заката.
Пусть мужчины отдохнут.
Легкий повседневный труд -
Это наш удел!
Это наш удел!
Петров: Асса!
Васечкин: Асса!
Бабушка: Масса есть у нас причин,
Чтобы поберечь мужчин
Для серьезных дел, настоящих дел!
Васечкин: Асса!
8. Кто такой рыцарь?
Рыцарь – это человек,
Он без страха и упрека…
Он в сраженьях целый век
Против злобы и порока.
И с неправдою любой
Рыцарь борется упрямо,
И готов на смертный бой
Он за честь прекрасной дамы!
Что за радость, скажите,
С великанами биться?
Но он знает с пеленок,
Что жизнь - борьба.
Есть такая профессия -
Называется рыцарь.
Есть такое призвание,
Есть такая судьба!
Я не знаю слово страх -
У меня свои законы.
У меня давно в руках
Великаны и драконы!
Жизнь мне не дорога -
Не могу я жить иначе.
Словно дикого быка,
За рога беру удачу!
9. Мужская песня о рыцарях
Говорят, что нам не повезло,
В том, что вpемя pыцаpей пpошло,
Что исчезли смелость и отвага.
Безнаказанно вокpуг гуляет зло.
Застоялись кони под седлом,
Ржавчиной покpылись меч и шпага.
Пpипев:
Hесите мне доспехи, седлайте мне коня,
И даже не желайте мне удачи.
Все это ни к чему, поскольку у меня,
Hе может пpосто, пpосто, пpосто в жизни быть иначе!
Пусть пpоходит вpемя - не беда.
Остаются pыцаpи всегда,
И всегда готовы ногу в стpемя.
Их не замечают иногда,
Но хотя пpоносятся года,
Рыцаpи нужны в любое вpемя.
Припев
10. Женская песня о настоящих мужчинах
Инна Андреевна: Зачем вы, мужчины, стремитесь из дома?
Маша: Мальчишки, зачем не сидите на месте?
Инна Андреевна: И страх и отчаянье вам не знакомы.
Маша: Бросаете дом ради славы и чести!
Припев:
Инна Андреевна: И где найти ответ?
Маша: В какой, скажите, книжке?
Инна Андреевна: Как докопаться нам
До истинной причины?
Маша: Куда уходят настоящие мальчишки?
Инна Андреевна: К чему стремятся настоящие мужчины?
Маша:
Коней загоняют,
Инна Андреевна: Сжимают штурвалы.
О скалы и рифы царапают днище.
Маша: Но нет им покоя,
Инна Андреевна: Всего-то им мало!
Маша: Чего же им надо?
Инна Андреевна: Чего они ищут?
Припев.
Вместе:
Мы ждем их, слезу утирая украдкой,
И тяжесть разлуки ложится на плечи.
Маша: Мальчишкам,
Инна Андреевна: Мужчинам
Вместе: Живется не сладко,
Но жить ожидая, поверьте, не легче!
Припев.
Инна Андреевна:
И где найти ответ?
В какой, скажите, книжке?
Как докопаться нам
До истинной причины?
Куда уходят настоящие мальчишки?
К чему стремятся настоящие мужчины?
11. Песня французов
Мишель: Геннадий!
Анри: Вячеслав!
Мишель: Салю! (Salut! - Привет!)
Анри: Бонжур! (Bonjour! - Здравствуйте)
Гена: Мишель!
Слава: Анри!
Гена и Слава: Когда вы появились?
Французы: Ну сом контант де ву вуар тужур! (Nous sommes content de vous voir toujors! - мы всегда рады вас видеть!)
Гена: Мы тоже рады!
Слава (Петрову
и Васечкину):
Что вы в них вцепились?!
Гена: В чем дело?
Слава: Что случилось тут, Анри?
Мишель: Са нэ фэ рьен! (Сa ne fait rien! - Это ерунда!)
Анри: Тут недоразуменье!
Васечкин: Ах так!! А ночью кто шептал "Сюрпри!"?
Скажи, Петров?
Петров: Они, тут нет сомненья!
Васечкин:
А ведь "Сюрпри" перевести -
Значит, "Всех застать врасплох"!
Мы решили свой прием оказать шпиону!
Мишель: О, ля-ля, шарман, мерси! (Оh la-la, сharman, merci! - Прелестно, спасибо!)
Анри: Ваш сюрпри была неплох!
Петров: Если что не комильфо, то прошу пардону!
Мишель:
Мы так скучать за нашим шер-з-ами! (Chers amis! - Дорогие друзья!)
Анри: Решили вас шерше мы до рассвета! (Chercher - искать, найти)
Мишель: Хотели утром сделать вам сюрпри!..
Анри: И получиль в ответ сюрпри за это!
Слава: Ну не беда!
Гена: Ведь что не говори,
ребята проявили героизм!
Васечкин: Но как же это так?
Мишель: Эксплик, Анри! (Explique, Anri! - Объясни, Анри!)
Анри: " Сюрпри" по-русски называется сюрпризом.
Слава:
У "Сюрпри" есть два значенья!
Так же и "Застать врасплох"!
Гена: Юмор не воспринимать - хуже моветона!
Мишель: О, ля-ля! Шарман! Мерси!
Анри: Ваш сюрпри была неплох!
Петров: Если что не камильфо, то прошу пардону!
12. Финальная песня о рыцарях
Васечкин: Что может быть печальней,
Чем комнатный уют,
Коль ветры странствий дальних
На подвиги зовут.
Как трудно удержаться,
И не попасть впросак.
Так хочется сражаться,
Сжимая меч в руках!
Инна Андреевна:
Кто за славой мчится вскачь,
Не избегнет неудач
И не извлечет из них урока.
Кто не ставит славу в грош -
Скалолазы: Les chevaliers sans peur et sans reproche -
Все: Рыцари без страха и упрека!
Васечкин:
Но если к приключениям
Опять тебя влечет?
Петров: Такое увлечение
К добру не приведет!
Петров и Васечкин: Легко прослыть героем,
Трудней героем быть!
И звание такое
Делами заслужить!
Маша:
Я не верила, что есть
В мире рыцарство и честь,
И была наказана жестоко!
Все: Посмотри вокруг - найдешь
Скалолазы и
Маша: Les chevaliers sans peur et sans reproche -
Все: Рыцарей без страха и упрека!
Статус Кво
«Авантюрные похождения Волика Аленикова и Димыча Зеликовского, в девичестве Волькенштейна и Вайнштейна» (отрывок из романа "Самопал")
Свою первую, как я считаю, настоящую пьесу я написал с Кимом Каневским. И еще одну – «Вокруг Робинзона» – с Володей Васьковцевым. Больше у меня никогда соавторов не было. Все писал сам. В том числе и за других. Это в первую очередь касается «Каникул Петрова и Васечкина», в титрах которых до сих пор чуть ли не десять раз красуется фамилия Алеников, а мной и не пахнет. Но об этом я хотел бы рассказать поподробнее. И вместо эпиграфа к этому невеселому рассказу привести стенограмму одного интервью, которое было взято совсем недавно на радиостанции «Маяк».
«ДОВЛАТОВА: У нас в гостях Егор Дружинин. Здравствуйте, Егор.
ДРУЖИНИН: День добрый.
ДОВЛАТОВА: Теперь Егор – всемирно известный хореограф. А когда-то он был героем всех нас, детей, которые обожали этот замечательный фильм про Васечкина и Петрова. И спасибо большое, Егор, пользуясь случаем, мы никогда с вами так не встречались, в студии, при микрофоне, спасибо вам за это кино.
ГЛУХОВСКИЙ: За счастливое детство Аллы Довлатовой спасибо вам.
ДОВЛАТОВА: Да, я, правда, была поклонницей.
ГЛУХОВСКИЙ: Поклонник вашего таланта. Я знаком просто с Вадимом Зеликовским, который придумал всю эту историю и живет сейчас в городе Баден-Баден, и дружит с моими родителями. Просто так получилось.
ДРУЖИНИН: Наверное, придется просто слушателям объяснить, кто такой Зеликовский.
ГЛУХОВСКИЙ: Вадим Зеликовский – это кинодраматург и писатель, который, в частности, придумал замечательную историю о Петрове и Васечкине, списав ее частично с Дон Кихота и Санчо Пансо, по-моему, вдохновившись.
ДРУЖИНИН: Да, одна из аналогий, во втором фильме она была, да.
ДОВЛАТОВА: Но мне вам хочется cказать, дорогие друзья, пусть на меня не обидится блистательный Сервантес, я в свое время сдавала Дон Кихота в университете. Сдавала его все лето, потому что я не могла дочитать до конца это удивительное произведение. Наверное, потому что глупа. Ну, не смогла дочитать. И я честно, придя на зарубежную литературу, ответила, у меня не было этого вопроса, я ответила на один вопрос, на второй вопрос, и мне педагог наша, такая замечательная женщина, я уже не помню, правда, как ее зовут, потому что я ее ненавидела потом все лето, она мне сказала: «Ну, хорошо, вы идете на пятерку. Я должна вас сейчас помучить часа два, задавая вопросы по всей теме. Давайте мы не будем. Мне кажется, что вы умная девочка, давайте мы не будем заниматься ерундой, вы просто скажите, что вы из программы не читали и тогда, если я понимаю, что вы не читали, допустим, 10 % всего, я вам честно ставлю пятерку, и вы идете домой». Я понимаю, что я читала абсолютно все, кроме Сервантеса. И я говорю: «Я все прочитала, кроме «Дон Кихота». На что она мне сказала: «О, а я по «Дон Кихоту» защищала докторскую диссертацию. Поэтому, моя дорогая, вы даже тройки не получите. Хотите вылететь из университета, дальше его не читайте. Хотите остаться здесь, в этих стенах, прочтите, пожалуйста, Сервантеса».
ГЛУХОВСКИЙ: Какая жестокая тетя!
ДОВЛАТОВА: Я сказала: «Хорошо, я прочитаю его за неделю и приду». Она сказала: «Нет. Я хочу, чтобы вы читали его все лето. Все лето читали».
ДРУЖИНИН: Всего Сервантеса.
ДОВЛАТОВА: Да, по крайней мере «Дон Кихота». И она отказалась у меня принимать экзамен через неделю. И я пришла к ней 29 августа.
ДРУЖИНИН: Пользуясь случаем, хотелось бы передать привет неизвестному педагогу Аллы Довлатовой.
ДОВЛАТОВА: Тем не менее, спасибо ей большое. Я все-таки это прочла. И вот Зеликовскому передайте: Вадим, вы написали лучше, чем Сервантес. Мне ваше произведение понравилось значительно больше. Ну, а теперь, расскажите нам, Егор, как вы попали туда? Как это случилось, какая судьба вас туда привела?
ДРУЖИНИН: Туда – это куда?
ДОВЛАТОВА: К Зеликовскому.
ДРУЖИНИН: Дело в том, что над фильмом работал не только Зеликовский, не только Алейников, режиссер этой картины, но и мой папа, Вячеслав Юрьевич Дружинин. Владимир Михайлович – это имя нашего режиссера. И папа, уже зная, что он будет работать над картиной, а все они дружили, дружили по Питеру».
Отрывок из этого интервью я привел потому, что раз и на всегда хотел бы восстановить стату-кво по поводу знаменитых Петрова и Васечкина. Ведущие Алла Довлатова и Дима Глуховский, как и многие другие, заблуждаются, считая, что это я с Володей Алениковым придумал этих героев. На самом деле, это полностью, по-моему, заслуга Аленикова даже без участия Вали Горлова, который был у него соавтором сценария «Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные». Ведь эти герои появились намного раньше сериала, еще в ранних сюжетах Аленикова для киножурнала «Ералаш». Мне чужого не надо. Тем более к этому чужому я отношусь, мягко говоря, с некоторой иронией.
Не стал бы я так водевильно называть своих героев – Петя Васечкин и Вася Петров. Это мне напоминает, простите, скабрезную шутку: «Петя пошел на митинг, а Митя пошел на петинг». Хотя сам как-то написал где-то: «Как вам герой по фамилии Подподушкин. И с именем, скажем, Аскольд или еще лучше Ромео. Персонаж, прямо скажем, водевильный. Нет больше ни на театре русском, не в литературе героев с фамилией Помадкин, Коровкин, Жабкин. А жаль. Как было бы мило и весело писать приключения таких героев. Позубоскалить от души, незамысловато поскоморошничать. И самому весело, и читатель или зритель животики надорвет от смеха, как говорится, мозгов не напрягая».
Мне кажется, что Володя, придумывая Петрова и Васечкина, точно так и думал. А может, на ум ему пришла песенка, которую пел тогда Высоцкий: «…зека Васильев и Петров – зека». Я же, написав, что, мол, хорошо было бы – этим и ограничился, а приключения таких героев сам писать не стал. Мне изначально хотелось, чтобы моих героев звали как-нибудь достовернее, поэтому почти всегда предпочитал пользоваться натуральными именами и фамилиями людей, описывая их же. Чем плохо было бы назвать сценарий фильма «Приключения Димы Баркова и Егора Дружинина, обыкновенные и невероятные», разве что зритель не сразу понял бы, что с ним шутют.
Но, Бог с ним, сегодня Петров и Васечкин – это такой неубиенный бренд, что говорить о его водевильности поздно. Поэтому я просто расскажу, на каком крутом повороте я вскочил в этот тряский дилижанс. Примерно за год до того, как мы в первый раз решились покинуть социалистическое Отечество, меня Одесская киностудия послала на семинар в Болшево. Там-то я и познакомился с Володей Алениковым и Валей Горловым. Знакомство было шапочное, и мной, например, быстро забылось. Когда нам с Ирэной наконец выдали вожделенные характеристики для ОВИРа, ГПЗ, директор студии Геннадий Пантелеевич Збандут отдал категорический приказ – чтобы нашей ноги не ступало в радиусе ста метров от студийной проходной.
Однажды меня все-таки занесло в те края, я шел, задумавшись по Пролетарскому, ранее и ныне Французскому бульвару, когда меня кто-то непривычно окликнул по моему паспортному имени и фамилии. Выглядело это так: «О, смотри, Вадим Зеликовский! Вадик!» Я поднял глаза и увидел двух смутно знакомых парней. В первый момент я даже не смог сообразить, откуда же я их знаю. Мне напомнили. Я для приличия спросил, что они тут делают. Они ответили, что Володя запустился на киностудии с двухсерийным телевизионным фильмом по заказу ЦТ, а Валя у него соавтор.
На этом все могло и закончится, но Володя, видно, хорошо помнил фильм «Наступило лето», снятый Сашей Игишевым. Два слова об этом. Фильм был заказной и посвящен ни много, ни мало такой жизнерадостной теме, как детский травматизм. Шесть роликов по пять минут, всего три части. Каждый ролик посвящен отдельной травме. В их числе – перелом ноги, удар электротоком, ожоги при пожаре, отравление грибами, укус змеи, утопление, Сценарий, который получил на руки Саша, был написан не менее жизнерадостно, чем сама тема. Все должно было происходить в классе по гражданской обороне, где инструктор на макетах показывает, как оказывать первую помощь в каждом конкретном травматическом случае.
Саша был в полном отчаяньи, и его можно было понять. Ведь чем снимать такое кино, лучше повеситься. Но вешаться Игишев не стал. Он пришел ко мне, в его голосе были слышны слезы. Человека надо было спасать. И я спонтанно предложил: «А давай сделаем из этого рок-оперу». Я думал, что его тут же хватит удар. Он пришел ко мне за советом, а я издеваюсь. Но я был далек от этого, шальная мысль, обрушившившаяся ко мне в голову, уже завладела всеми моими мыслями. Не дав Саше опомнится, я потащил его к Яну Фрейдлину. Тот оказался дома, и там, у него моя идея приняла окончательную форму.
Я предложил все действие перенести на съемочную площадку, где снимается детское кино с героями «Золотого ключика». Со всем антуражем съемок – режиссером, оператором, съемочной группой, осветителями, звуковиками и, само собой, маленькими актерами. И вот Буратино попадает во все описанные несчастья, с вытекающими оттуда травмами, Мальвина, как опытный санинструктор, оказывает ему первую помощь, а Пьеро все время путается под ногами, все время, воздев руки к небу, восклицает: «Какое несчастье!» И при этом, как в «Шербурских зонтиках» все участники поют в течение тридцати минут.
И тут же, не отходя от Янового чешского пианино, набросал первую песенку Буратино, в которой были такие слова: «...всюду лезу, все хватаю, все узнать всегда хочу. Ничего, что будут раны, упаду – и снова встану, и от боли не заплачу, а опять захохочу». Все это была, конечно же, авантюра, но, к удивлению, неожиданно закончившаяся полным успехом. Все тексты мною были написаны, положены на музыку, утверждены, записаны на пленку, и под эту фонограмму было снято кино, получившее высшую категорию и сразу же несколько престижных призов на различных фестивалях.
Вот это кино, которое я привез с собой на семинар в Болшево, и видели Алеников с Горловым. А посему Володя с места в карьер сообщил мне, что у него в фильме пять сюжетов, каждый из которых должен начинаться и заканчиваться песней, и почему бы мне, скажем, не написать хотя бы часть из них. Я грустно вздохнул и стал объяснять им, что я нынче на Одесской киностудии персона «нон-грата» №1. Они сочувственно покивали, но Володя тут же нашел выход. «Ничего, старик, – сказал он, – не ты первый, не ты последний, у меня половина друзей сидит в отказе. Ну и пишут под чужими именами. Давай тексты, они пойдут под моей фамилией, а деньги я тебе отдам. Так все делают!»
Вот так началась моя жизнь в качестве «негра». Правда, в «Приключения» я успел написать текст всего одной песни «Все хочется самим узнать и на себе испробовать…», с нее начинается фильм. Остальные тексты, сроки поджимали, Володя собрал с миру по нитке. Деньги за этот мой текст он мне отдал до копейки. В общем, как я думал, наше сотрудничество на этом закончится. Но где-то недели через две они вдруг с Валей объявились у меня дома. И не одни, а с предложением, от которого я в то время никак не мог отказаться.
А заключалось оно в следующем: они с Валей уже заключили договор на еще две серии с теми же героями. Эти две серии, как и предыдущие, должны было состоять из пяти сюжетов. Сюжеты ими были уже записаны в том виде, в каком они обычно приниматся в киножурнале «Ералаш», то есть половина или три четверти страницы, напечатанной на машинке. По их словам, сейчас ни у одного из них, ни у другого нет ни минуты свободного времени – Волик снимает кино, а у Вали еще один договор с киностудией «Белорусь-фильм».
И вот они мне предлагали расписать эти пять сюжетов. Со своей стороны они обещали заплатить по десять рублей за каждую, напечатанную с верху до низу через два интервала страницу. Таковы, по их словам, были расценки на рынке труда всех «негров». Таких страниц в этом двухсерийном сценарии должно было быть в районе ста. То есть мне предлагалась «халтура» на тысячу советских рублей. Они должны были за этот сценарий, не считая потиражных, получить, исключая налоги, таких тысяч ровно в девять раз больше. Но я, прикинув объем работы, согласился. Сроку мне дали неделю, так именно через неделю по их договору истекал срок подачи сценария на ЦТ.
Сценарий я им принес через четыре дня. Деньги за него они мне обещали заплатить, как только он будет принят, и им заплатят очередной транш. С тем мы и расстались. Свиделись мы с Володей, уже без Вали, которого с тех пор я никогда больше не видел, месяца через полтора-два. За это время очень многое сильно изменилось. Во-первых, в их взаимоотношениях с Горловым. Они разругались вдрызг и навсегда. Дело было в том, что этот второй их сценарий, который я им расписал, был благополучно принят на ЦТ, одобрен и запущен в производство. Снимать его должен был, согласно договоренности, Валя Горлов. Но у него как раз на «Беларусь-фильме» был запущен в производство еще один фильм по его сценарию, постановку которого он сумел выпросить в Госкино для себя самого.
Сроки съемок этих двух фильмов совпадали, и Валя отдал предпочтение прокатному полнометражному фильму. Таким образом, вторые две серии автоматически повисли на Волике Аленикове. Отказаться от них, значит, потерять деньги и, что много хуже, навсегда возможность сотрудничества с ЦТ. Согласиться, значит, в какой-то мере начать ишачить на своего сейчас уже заклятого врага – Валю Горлова. Ни того, ни другого он делать не хотел. Нужно было найти какой-то выход. И он, честь ему и хвала, его нашел.
А вот в нем я уже играл, можно сказать, главную скрипку. Но, к сожалению, все так же за сценой или же, точнее, за кадром. Волик мне в очередной раз сделал предложение, от которого я на том шатком этапе моей пестрой жизни никак не смог отказаться. Поскольку сидели мы уже даже не в отказе. В стране настолько закрутили гайки, что стало казаться, эмиграцию прикроют раз и навсегда. Тончайший ее ручеек уже даже не струился, а просто капал. Надежда, похоже, отдала Богу душу. А жить дальше надо было.
И я заметался.
Не век же мне было руководить самодеятельностью Педагогического института, пусть даже за очень хорошие деньги. И не торговать «самопалом» за еще лучшие. Невостребованность меня, как такового, достигла своего пика. Мы пошли в ОВИР и написали официальное заявление с просьбой аннулировать все наши документы на выезд. После чего я нагрянул к Юрию Иосифовичу-старшему во Львов, куда он перебрался после всех своих неприятностей в Одессе и к тому времени процвел. Его новая сатирическая программа на Львовском телевидении, которую он ваял в тесном сотрудничестве с ОБХСС и КГБ, пользовалась большой популярностью. Он от меня, надеюсь по вполне понятным вам причинам, шарахнулся.
Тогда меня метнуло в Минск к Юрию Иосифовичу-младшему, который к тому времени уже работал на Минском телевидении. Тот в конечном итоге так шарахнул меня, что мало мне не показалось.
По старой дружбе, так сказать.
Собственно говоря, именно с него начался мой «негритянский» период. Только я понятия не имел, что уже выставлен на невольничьем рынке неизвестных авторов в качестве очередного лота. Писать об этом горько, поэтому я буду краток. В очередной раз, когда я прилетел в Минск, то выяснилось, что за все написанное мною, в том числе и за еще одну сорокаминутную рок-оперу, рекламирующую шесть фотоаппаратов фирмы «Ломо», где все действие происходило в Парижской Академии наук, в тот момент, когда Даггер впервые представлял высокому жюри свой первый фотоаппарат, я получил какие-то гроши. Но, мало того, Хащ, к тому же, умудрился исключить мое имя изо всех титров.
Минск вместе с нашей дружбой накрылся медным тазом.
Я предпринял еще ряд сильных телодвижений в разные стороны, которые ничем хорошим не закончились. Так что «перебирать харчами» не приходилось, нужно было соглашаться на все условия Волика. Тем более что были они, учитывая мое положение, вполне демократичными. Поскольку он по-прежнему был занят двумя первыми сериями «Петрова и Васечкина», мне предстояло написать сценарии двух мюзиклов. Идея одного из них у Аленикова уже была – ремейк Гоголевского «Ревизора» в детском варианте. Позже я понял, откуда ноги росли. Дело в том, что Волик в это время у кого-то на видеокассете посмотрел «Бакси Мелоун» Алана Паркера, где с песнями и танцами шли разборки между двумя мафиозными группировками. Все взрослые роли в этом фильме играли дети.
Я этого фильма тогда еще не видел, а Волик не счел нужным засорять мне мозги излишней информацией. Есть «Ревизор» Гоголя, его и за глаза хватит. Вопрос со вторым мюзиклом пока оставался открытым. Ход с игрой в киногероев Алеников с Горловым уже использовали в одной из новелл в первом сериале. Там Петров и Васечкин воображали себя красноармейцем Суховым и Саидом из «Белого солнца пустыни». Сейчас Волик хотел, чтоб во втором мюзикле также они начали играть в каких-нибудь известных взрослых героев.
Первый круг ассоциаций натолкнул на Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Но в то время уже появились на наших телеэкранах первые серии с ними же в исполнении Василия Ливанова и Виталия Соломина. Я прагматично взглянул на вещи и заявил, что Егору Дружинину с Димой Барковым даже при всей талантливости их в этих ролях не переплюнуть. О роли самого Волика в этом процессе я благоразумно умолчал. Стали искать достойный аналог. И тут я предложил Дон-Кихота и Санчо Пансу. Володя какое-то время еще колебался, говоря, что у Сервантеса, мол, довольно много всяких сцен, которые переводить на язык детского кино просто невозможно.
На что я ему вполне резонно возразил, что читали Сервантеса, на самом деле, единицы. А уж до конца дочитали вообще, смешно сказать, сколько. Единственное, что по-настоящему хорошо народ помнит, это про Дон-Кихота и ветряную мельницу. Вот с этого мы и начнем, а остальные приключения и подвиги – вопрос собственной фантазии. Главное, что Дульсинея у них есть – Маша Старцева. Остальное – дело техники. Волик высказал еще несколько возражений, проверяя мою идею на вшивость. Я парировал их легко. Он тяжело вздохнул и сделал мне большое одолжение – согласился.
Его оператор Игорь Фельдштейн в то время как раз обзавелся в Одессе девушкой и временно перебрался к ней. Я же занял его номер в студийной гостинице. Время поджимало, поскольку две вторые серии, которые я также уговорил назвать, не мудурствуя лукаво, «Каникулы Петрова и Васечкина, обыкновенные невероятные», были уже запущены в производство. У их заявки, которую я расписал им до состояния сценария, принятого на ЦТ, было другое название. Так что, чтобы дезавуировать Горлова, нужно было его изменить. Что мы и сделали. Теперь осталось только эти два мюзикла написать. Потому что текст их был нужен даже не вчера, а позавчера, так как до съемок предстояло еще написать музыку и записать фонограмму.
И вот, пока Волик заканчивал съемки «Приключений», я за десять дней написал два эти сценария и двадцать пять текстов песен к ним. Каждый вечер после съемок Волик отбирал у меня написанное и, исправив грамматические ошибки, утром относил его на студию в машбюро. Так что к концу второй недели он сдал в редколлегию эти два готовых сценария, и та тут же приняла их без всяких поправок. На следующий день Волик вылетел в Москву, а через день вернулся со сценариями, утвержденными на ЦТ взамен тех пяти новелл, которые я совсем недавно так прилежно расписывал. Деньги же за эту «халтурку», согласно нашему новому договору с Воликом, навечно канули в Лету.
Кстати, он потом неоднократно пытался пристроить этот сценарий, кое-как мной переделанный, с измененными именами и фамилиями героев и под новым названием «Замри!» на разные киностудии страны. Ни хрена у него не вышло. А потом, когда время в стране покатилось под откос, а мы с ним уже расплевались, он, похоже, восстановив фамилии Петрова, Васечкина и Маши Старцевой, куда-то его все-таки запродал в виде художественной прозы. И опять же эксклюзивно под фамилией себя любимого.
Теперь о самой его фамилии. По отцу у него была тоже совсем другая фамилия. То есть в девичестве был он Волик Волькенштейн. Вполне почтенная фамилия. Дед Волькенштейн – известный театральный критик, стоит во всех энциклопедических словарях, отец – биофизик, член-корреспондент Академии наук, в тех же словарях также имеет место. А вот у Волика даже не фамилия матери, а лишь ее псевдоним, под которым она угодила, как переводчица, в Испанию во время войны. Такие дела. Но вот этот ее псевдоним, ставший его фамилией, Волик любил беззаветно и готов был вставлять в свои фильмы бесчисленное количество раз.
Причем его совсем не волновало, что это не написано им самим, что к написанию он имеет лишь косвенное отношение, главное, чтобы под этим чужим стояла его фамилия. В этом и крылась та большая разница между нами, которая в конечном итоге развела нас в разные стороны, а позже даже разделила океаном. Потому что я с детства хотел быть, а Волику было вполне достаточно казаться. Чем он всю жизнь и занимался. В математике есть такое понятие – мнимые величины. Как и в жизни. Впрочем, недостатка в нашей стране таковых никогда не ощущалось. Так что Волик был из них еще не самым ортодоксальным.
Чем-то он мне всегда напоминал Мишу Малеева, о котором Михалик сказал, что качество Мишиных стихов напрямую связано с тем, с кем он в данную минуту дружит. У Володи от этого зависело и зависит до сих пор качество его фильмов, в которых самое значимое место по-прежнему занимает собственная, беззаветно любимая им фамилия, многократно повторенная в титрах. Можно сказать, что она в его опусах вездесуща. Я же ему как-то процитировал Исаака Бабеля, который в одном из своих рассказов устами героя изрек, что «детей и трубки нужно делать своими руками». Как и сценарии, подписанные твоим именем, как и тексты песен, как и пьесы, принятые и купленные Министерством культуры.
Договор на эту пьесу «Башня» уже с моей подачи с ним заключил Володя Мирский. Моя фамилия не фигурировала, потому что я в том году уже заключил два договора, мой лимит был исчерпан. Писали мы следующим образом, я диктовал, а он сидел за машинкой и печатал. Что однажды дало повод его будущей жене Тамаре задать следующий вопрос: «Изините, Дима, я не понимаю, вот Володя, я вижу, все время печатает, а какова ваша роль, что делаете вы?!» Непростой это был вопрос, поскольку Тамара уже тогда была девушкой неглупой. Но и он Волика не смутил, он его, по-моему, принял за чистую монету, но объяснять ей, какую роль я играю в нашем тандеме, все же не стал. Я тоже тогда воздержался.
А вот сейчас просто восстанавливаю, как уже говорил, «статус-кво». То есть возвращаю себе свое там, где его нахожу. Это и тексты песен в телефильмах «Непохожая» и «Нужные люди». Например, самая известная песня «У меня все схвачено, за все заплачено», которую распевали на всех материках, особенно в эмиграции, в Интернете озаглавлена либо лишь с фамилией композитора Лоры Квинт, либо если с автором текста – все с тем же Воликом Алениковым, хотя в фильме в титрах стояла только одна моя фамилия. Видимо, такая уж судьба, если становишься «негром», потом всю жизнь отмываться приходится.
Стоп!
Всех перипетий в наших взаимоотношениях все равно не перескажешь. Вообще-то по поводу них нужно было бы писать отдельную главу или же сразу отдельную книгу. Вполне бы потянуло на «Авантюрные похождения Волика Аленикова и Димыча Зеликовского, в девичестве Волькенштейна и Вайнштейна». Чем плохое название для бесперебойного водевиля нашей жизни.