В свои 16 лет я ещё не был крещёным. Отец – из военных, вот и колесили по Приморью, из одного гарнизона – в другой.
- Не до этого было, - говорили родители.
Это не оправдание, конечно, но факт – остаётся фактом. Главное – вера! Вера в доброту людскую, принятие заповедей. Хотя, в то время я ещё не думал об этом серьёзно. Не было настоящего наставника. Когда учился в детской художественной школе, преподаватель, из атеистов, говорил:
- Верить или не верить – право каждого, но советую чаще посещать церковь. Иконы, которые там представлены, написаны великими мастерами своего дела. Иконопись – это часть Российского искусства, которую знать и уважать надо!
Эти слова мне сильно врезались в душу.
На летних каникулах, в Ольховатке, я не сидел, сложа руки. Мне было интересно гулять по селу, любоваться садами, незамысловатыми избами, общаться с местными жителями. Так, гуляя, я услышал оружейный выстрел, который меня заинтересовал. Недалеко от старого, полуразрушенного домика я увидел ребят. Они по очереди стреляли из самопала по какой-то дощечке, прикреплённой к стене. Подойдя ближе, увидел, что предмет, в который они целились – икона. У меня сжалось сердце.
- Вы, что сдурели, по иконе стрелять? – закричал я.
Мой окрик их напугал.
- А, что такого, жалко, что ли? – возмутился один.
- Где Вы её взяли? – задал я вопрос.
- Здесь, в доме нашли. Этот дом моей покойной бабушки. Что, уже и пострелять нельзя? - заявил другой, вызывающе.
- Какими надо быть невежественными, чтобы так отвечать, - подумал я и сказал:
- Твоя бабушка на эту икону молилась, почитала её, а Вы!
- А нам всё равно! Хочешь, забирай её, раз она тебе так дорога! – равнодушно ответил тот.
Как драгоценность я принял из рук ребят бабушкину святыню. Слегка закопченная от времени, она излучала свет добра и умиротворения. Когда вернулся домой, стал приводить её в порядок: отмыл и просушил. Одна пуля всё же оставила свой роковой след на ней. В результате чего, стало видно, сколько сил и умения приложил неизвестный иконописец к своей работе. Основа была деревянной, покрытая слоем ткани и штукатурки. Поверх неё нанесена золочёная фольга с выбитым узором. В центре иконы, во весь свой рост, был изображён архиерей, облачённый в одежды священника. На голове красовалась митра, украшенная небольшими образками и цветными камнями. В руке он держал посох. Масляная краска местами потрескалась, от времени, но выразительное лицо старца сохранило живость ума, добродетель, открытый, пронзительный взгляд. Над его головой, в облаках, кружили два ангела.
Сколько лет оберегала свою икону неизвестная мне старушка, сколько дней и ночей молилась на неё, прося прощения у Бога, не известно. Но я верю, что сохранив её, исполнив свой общечеловеческий долг, я продлил жизнь не только ей, но и многим - многим страждущим, уверовавшим в Спасителя. Пусть и память о неизвестном иконописце останется в веках. Аминь!