Это, знаю, чую, так сложно тебе, практически невыносимо.
Просыпаться со знанием, что она проснется в другом
Городе, лете, счастье, сердце, и все при том,
Что могла бы…да нет, забудь… иди завтракай: в твороге сила.
Это так четко выштамповано, высечено, выбито –
Хочешь - живи, хочешь – ищи. Но, априори – без смысла.
Она закончилась у тебя. Закончилась – не зависла!
Исчезла, растаяла, утекла… вспоминай ее гладко выбритый…
Ее кожу белую как снега Аляски погожим днем…
Этот яблочный штрудель теперь – о ней, у Вертинского– все о ней.
И весь город о ней - кричит, шепчет, стонет, и даже не
Понимает, что это самый ужасный тебе прием.
А тогда ты думал, что все сумел. Годы, опыт, житье-бытье…
А тогда ты думал, что так легко просто «вырезать и зашить»…
Остается еда-едой, книги-книгами, город-городом,
fuck this shit!!!
оказалось, что без нее их и не было… и тебя -
тоже не было,
Так что режь по живому теперь, мертвея и матеря...