Он жил – не жил…
И кем он был?
Как отраженье Высшей воли -
предмет для размышлений что ли?
Кому он сердце просветил
сознанием вины и боли?
***
Когда невнятной речью и улыбкой, похожей на оскал животный зверя,пугал он незадачливых прохожих, впервые с ним столкнувшихся нос к носу, все, знавшие его, спешили мимо, скользя бесстрастным взглядом равнодушно по сумке затрапезной с черным хлебом, произнося невольно тихо «Саша…» Но дети, облепив его, смотрели серьезно снизу вверх и понимали тяжелой речи скудные обрывки, а он тащил их легкие портфели и ласково сердцам их улыбался, пред тем как возвратиться в дом, где горе обыденным и бесконечным стало.
Когда плюют трехосные «Камазы» в прохожих сизым знойным перегаром и прижимают всех, кто "ниже ростом", к раскрошенной обочине дороги – мы этого почти не замечаем и, отступив, и затаив дыханье, покорно тот момент пережидаем, как все другие гадкие моменты, грозящие привычным унижением, несправедливостью и правотою власти… не замечаем, как швыряют шины песчинки мирозданья в душный воздух, как обросли промасленною грязью, согласно современному дизайну, открывшиеся взгляду механизмы, готовые в движенье с нами слиться.
Когда везут в телеге холодильник, неслышно проплывая вдоль бордюра изъезженной асфальтовой дороги, и стук подков потерян в шуме улиц, рождается так явственно картина, где сочетаются столь разные предметы, и суть их только то объединяет, что все они – для нас – необходимость. Первейшая. Но в разные эпохи. И люди, что везут свою покупку, прижав её усталыми руками в трясущуюся жесткость серых досок, они – как волокно последней связи взаимоисключающих событий, которому так тесно, неуютно в колючей, плотной современной ткани.
Удар, явив слепую неизбежность, за вскриком тормозов был еле слышен.
И августовский день пролег чертою, делящей мир всегда на «до» и «после».
И волокно судьбы оборвалось. Быть может, безболезненно и скоро, не причиняя им последней муки, – отцу и сыну, чьи большие руки держались за гремящую телегу и ощущали солнца теплый ветер...
Должна же быть хоть в чем то справедливость! И бедная семья, где сын убогий в иные времена витал бы тихо в своей необъяснимости блаженной, путь не далекий совершит на небо, оставив этот мир без сожалений в годину надвигающихся бедствий.
1990