Я себя протащу до покинутой нашей деревни.
Эх, какие там люди! В ненаписанной книге прочту
Не обиду на жизнь и не в них присмиревшую гневность -
Боль за бедность в полях, за скудеющий лес, нищету
Утром мама моя не отгонит на выпас Буренку -
Нет буренок давно, поразъехались все пастухи.
Вспоминает родная: везли на чужую сторонку, -
Нас в телячьих вагонах, - платить за какие грехи?
Так за что же, за что, - я спрошу, как некрасовский Ваня, -
Выгоняли из дома, бросали на каторжный труд?
--Нас за новые сени, а их вот за новые сани.
--Только батя утешил - а люди и тут ведь живут!
Всяко было потом, - скажет мама и тихо заплачет, -
Голод, нары да тиф... да родителей бедная смерть.
Только с наших, сиротских, землей переполненных тачек
Завертелась такая на голой степи круговерть!
Мы о городе новом слагали стихи в культбараке,
Ни горячей обиды, ни зла не держали в сердцах,
Только жаль деревеньки, давно утонувшей во мраке,
Жаль, что дети и внуки все больше живут в городах. -
За деревней бегут облака, словно серые волки,
Дуют злые ветра и грызут у домишек бока.
Я уеду теперь навсегда или, может, надолго,
Словно серые волки бегут и бегут облака