По её щекам текли не весенние ручьи -
Это реки жгучих слёз обжигали кожу.
Нахлебавшись злой воды, утонули в ней лучи,
И теперь - и ночь, и день на туман похожи.
В серых клочьях небо всё, спряталось Светило,
И с волос текут к ногам серые потоки,
Серая тоска грызёт, пишет слово "было",
Увеличивают счёт грустные уроки.
А в горячем уголке, где когда-то струны,
Переборами смеясь, сердце ей ласкали,
Нынче слышен только стон, тихий и безумный,
Той серебряной одной, что не раазорвали.
И святая эта нить, вся дрожа от страха,
Сохраняет жизни пульс и даёт надежду,
Что Господь за всё простит и отменит плаху,
И расцветит радугой серую одежду.
Унесётся прочь туман, и иссякнут слёзы,
Птичьей трелью запоёт милое сердечко.
Шелковистый лён волос заплетётся в косы,
И на пальце серебром заблестит колечко.
"Кто дал силы тебе жить, избежав искуса?
Чья невеста ты теперь?" - спросят её люди.
И ответит им она: " Господа Иисуса!
И отныне, и вовек так оно и будет!"