Помнишь, – осень, дожди и бескрайнюю ширь Енисея?
И промёрзший барак, как загон для опасных зверей…
Виноват ли я в том, что назвали меня Одиссем?
«Неугодный богам» - значит имя моё – Одиссей.
Ты со мною была… Пусть на этом единственном фото,
Что никак не могли вертухаи при шмоне отнять.
Ты со мною была. И делила печаль и невзгоды,
И поэтому я ну никак не хотел умирать.
Заунывную песнь запевают усталые урки.
Я не чувствую слов. Я опять погружаюсь в мечты,
Я опять где-то там, в довоенном ещё Петербурге,
Где смотрели с тобой, как разводятся на ночь мосты.
Ты шутливо меня называла, по-римски, Улисом.
Я же гладил в ответ шелковистые кудри твои.
Поднимался туман, и луна зависала над мысом,
За которым меня ожидали мои корабли…
Это будет потом – бесконечные зимы в бараках…
Но пробьётся весна, и помчатся шальные ручьи.
И наступит тот день, возвращусь я в родную Итаку
И согрею губами замёрзшие руки твои…