Хлопьями снега прохожих метель целовала,
В танце с ветрАми кружась всё быстрей и быстрей.
Ей не впервой быть виновницей снежного бала,
Ей не впервой в этот вечер остаться ничьей.
Ночь наступала… Мела по дороге пустынной
Мимо привычных сугробов, слепящих огней…
Плакала, выла - ей было смертельно обидно,
Что в этот час так никто и не вспомнит о ней.
Билась в истерике, ей было так одиноко… -
Вихрем вертелась по кругу, считала столбы...
Словно она тосковала о ком-то далёком,
С кем, так случилось, ей вместе вовеки не быть.
Жадно бросалась в объятия чёрные ночи,
Вся искололась о голые руки ветвей…
И разрывала на мелкие-мелкие клочья
Белых снежинок тускнеющий свет фонарей.
Стало светать… Белым инеем всё устелила:
Мягким, искрящимся, нежным и чистым ковром, -
Чтобы никто не узнал, что в ночи здесь творила,
Всё усыпАла вокруг ледяным серебром.
Солнце взошло, город в неге утра просыпался,
Толпы людей заспешили куда-то опять.
Снег под ногами искрился, летал, рассыпался…
Только никто о метели не стал вспоминать.
В свете ночной суеты она так утомилась,
Что, по привычке, устроилась днём на ночлег
И, засыпая, в сугробе почти растворилась,
Падал, её укрывая, серебряный снег…
Сумерки снова опустятся тихо на город,
Тут же проснётся метель, и засвищут ветра,
Вспомнит украдкой того, кто ей был очень дорог… -
Всё будет так же, как некогда было вчера:
Ей не впервой быть виновницей снежного бала,
Ей не впервой в этот вечер остаться ничьей…
Хлопьями снега прохожих метель целовала,
В танце с ветрАми кружась всё быстрей и быстрей.