Он насовсем свободен, совсем открыт -
толку-то, всё равно никуда не деться.
Крыша, пропажа, стража. Он говорит:
думай о моём сердце.
Даже не дом - то, что казалось им,
вращается вокруг солнца.
Кожа, поклажа, кража. Мы говорим:
прощается, продаётся.
Даже не дом - дом-то неуязвим.
Не улетает бабочка-раскладушка.
Даже не дом - то, что случилось с ним.
Стыд. Дым. Всё, что уже не нужно.
Надо было раньше меня ловить.
Ты из наших, да я уже не из наших.
Надо было больше меня любить.
Всю эту простуду, посуду, сажу.
Он бессмертный. Невидим, неуловим
на уголке вне старости возле детства -
думай о нём так, чтобы вместе с ним
думать о моём сердце.
Думай о нём, пока оно здесь живёт,
думай о нём, пока оно не шагнёт,
пока оно не проснётся.
...мог бы уже взлететь, а чего-то ждёт
в растворе двери, в вечернем дозоре солнца.