ИГЛА БЕССМЕРТИЯ
Часть четвертая. Беломорье.
Песнь двадцать первая. Воскресение.
Прошла восьмая ночь усердного леченья,
В рассветный час пришёл в сознание герой,
Из чистых слёз роса пролилась облегченья,
Вздохнул победно лекарей волшебный строй..
Беда смертельная, казалось, миновала,
Повержен общими усильями недуг,
Вернулся к жизни молодой храбрец Тувала,
Волхвов и воинов, колдуний лучший друг!
Он веки, показалось, разомкнул со стоном,
Еще туман тревожный оседал в глазах,
Бессмысленно блуждавших по небесным кронам,
Из окружения Марию лишь признав:
«Я побывал в долине бесконечной смерти,
Стоял в пустыне из прозрачного песка,
Мать протянула руку, верьте аль не верьте!
Мне будто бы из облака, из нашего мирка..
Уже почти копьё врага в меня вонзилось,
Уже ухмылка разливалась на щеках,
Когда неведомая сила, сделав милость,
Меня взметнула ввысь и скрыла в облаках..
Словно стеклянный, наконечник раздробился,
К груди крестом прилипла вместе с кровью смесь,
Не ведаю, сколь долго в облаках носился,
Туман сошёл, я очутился с вами, здесь..»
Без сил затих Ивана шёпот с придыханьем,
Смолчал о том, что разглядел лицо врага,
Марии маска угрожала наказаньем,
Как в давнем сне, когда привиделась Карга.
«Поменьше слов, побольше отдыха со снами,
Теперича дела пойдут скорей на лад –
Целебный воздух, оздоровленный соснами,
Во истину с водою чистой – сущий клад..»
Так ворковала Сиреница, не смолкая,
Мария расцвела улыбкой и душой,
Лишь по челу Кощея серая, глухая
Морщина вздыбилась таинственной межой…
Песнь двадцать вторая. Пробуждение.
– Каким же чудом уцелела, Сиреница?
До основанья скит слизнул шальной пожар,
Одна вся в саже печь осталась да криница,
Как от набегов бесноватых янычар..
– Немало, Ваня, наглоталась горя с болью,
Помог чудесный беломорский оберег,
Горящей горлицей унёс по чернополью,
Да окунул в живую воду древних рек..
– По что Мария оказалась вместе с вами,
И, правда ли, она – принцесса Черных гор?
– Пущай, сама расскажет внятными словами,
Как стала собственных заложницей игОр..
Кощей научит всем премудростям науки,
Вот будешь скоро крепче на ногах стоять,
Чтоб сам распознавал судьбы грядущей звуки,
Чтоб чёрно зло не преуспело вдругорядь..
Впорхнула ласточкой Мария и к постели,
Улыбка ярче света ясного печёт:
– Пора, Ванюша, выходить тебе из кельи,
На убыль – лето, тёплых дней – наперечёт!
Грибов невидимо, и ягод, в каждом колке,
Лукошко целое малины тебя ждёт,
Я наготовила на зиму снеди столько,
Что нам на год с тобою хватит наперёд!
– Да, небогатое твоё наследство, вижу,
А обещала сундуками завалить!
Уж думал, как бы мне не заработать грыжу..
К чему, в толк не возьму, вся суетная прыть?!
Не бабье дело в кровь сражаться на болотах,
Я сам приехал бы просить твоей руки..
Однако ж выставят – рождён не в Камелотах,
К тому же родственники – сплошь одни враги!
– Удел – присматривать за ускользнувшим счастьем,
В попытках, каясь, возвернуть былые сны,
Открыто, честно, без стремления украсти
Иль приворотом заманить в крючки блесны..
Песнь двадцать третья. Первые шаги.
«Выходит зря в услугах отказал маркграфу?!
Сейчас бы в гордых принцах сам легко бродил,
А не лежал бы тут бревном подобно шкафу
Среди свечей чадящих воском и кадил..
Небось змеёныши ведь тоже не всесильны,
Какую пользу смерть моя им принесёт??
Хотели б – труп давно в траве валялся пыльной..
Какой-то на меня имеется расчёт!
Пойти в гнездо, поторговаться с их питоном,
От их подворья отщипнуть себе чуток,
А что? Вернуть Марию родичам с поклоном
Да планы гадские изведать «на зубок»??»
– Мария! Собирайся! Завтра уезжаем,
Пока дождём не встала осень на порог,
А сыты будем мандрагорским урожаем,
Венчальный там отведаем пирог!
Пусть дядюшка Конде бесчестных самых правил
Сполна за жизнь мою покроет кровный долг,
Я Каину аспидному – не малахольный Авель,
Шер-хан узнает кто из нас свободный волк..
Затрепетали две испуганные птицы:
– С неделю б сил набрался, больно боевой..
– Я ж собираюсь с ними мирно, а не биться,
И хватит квочками кудахтать надо мной..
– Держи себя, едва передвигаешь ноги,
А уж туда же, где здоровый не пройдёт..
Не рано ли “судей решительных и строгих”
Изображаешь благородный дон Кихот?!
Поднялся, морщась, дланью опершись на стену,
Мария резво было кинулась помочь..
– Назад! – зло сплюнул вепрем розовую пену,
Шатаясь, выполз из избы в слепую ночь..
– Кощею надо... Сиреница... что-то делать...
Беспомощно по теням опустилась штор,
Руками с головы сорвав платочек белай,
Беззвучно выпустила горе на простор..
Песнь двадцать четвертая. Око.
– Мария, дай взглянуть на «кости» амулета,
Что пострадал в бою на Ваниной груди.
Без слов дала остатки мёртвого скелета –
Какую пользу хлам сей может принести?!
Кощей на солнце молча вынес волосину,
Поднял, прищурясь, словно аспида за хвост,
Мария следом, со спины зрит на картину:
Седой Кощей – не так, как кажется, и прост..
Вдруг дух захолодел – малиновая капля
Рубином засветилась с края волоска –
Сама не знала про магические грабли,
Что враз такая сердце стиснула тоска..
– Давно я не встречал Драконового Ока,
Так называется сей редкий минерал..
Из крови Красного, зарытого глубоко,
Такой, гласит легенда, получается кристалл..
Мельчайшая в крови частичка этой дряни
В безумца злобного любого превратит –
Глазницы загорят кровавыми огнями,
И будет всё крушить безжалостный бандит..
А вот на солнце испарится без остатка,
И станет снова безопасным серебро..
Но, кажется, не всё выходит гладко –
Кому-то глаз второй вонзился под ребро!
Мария, будь добра, препроводи Ивана,
Мне надобно серьёзно с ним потолковать,
Но будь внимательной – не дерзкой и не рьяной,
По-моему, во мхах устроил он кровать..
Слетелись тучи тысячевороньей стаей,
Холодный ветер остудил горячий день,
Накрапывать мельчайшие дождинки стали,
Затем и вовсе градом огласилась сень..
Захохотали филины чертям в угоду,
Кукушка смолкла, отсчитав прошедший час,
Кощей стоял, не замечая непогоду –
Свершилось что-то в мире именно сейчас..
Песнь двадцать пятая. Игла .
К избе из леса вышло чудище лесное,
Ивана можно в нём признать едва-едва,
Волхвица ахнула под чёрною сосною..
– На сходку собралась ведьмацкая братва?!
Струится кровь из раны алыми ручьями,
Раскрасил кожу черепаховый узор,
Загнулись ногти в лапах острыми крючьями,
Внушает видом всем он пагубный разор:
– Старик, верни палаш бесценный и кольчугу!
Да помоги достать надёжного коня..
Эй, Сиреница! Собери мою подругу –
Сегодня же вдвоём поскачем в полымя!
Кругом трусливые предатели и воры,
Давно пора б свои порядки здесь навесть..
Жулье! В драконии попряталося норы..
Ну, ничего! По весям разнесём благую весть!
Из рукава иглой зелёной словно шпагой
Кощей пронзил Ивана ловко в грудь насквозь,
И тот окоченел, не смея сделать шага,
Как если бы к земле пришил громадный гвоздь..
Из леса с девицей вернулась Сиреница,
Лицо в грязи, в слезах, с растрёпанной косой:
– Подумай-ка, Кощей, хотела утопиться!
– Жизнь только в сказках, дева, выглядит простой...
Беда бедою, только дальше жизнь за вами,
Бывали хуже и подлее времена!
Но следом шедший принимал у павших знамя,
И брал узду, и ногу ставил в стремена..
Смотри бодрее в очертанья бурной ночи,
Да, непростая закрутилась карусель!
Перетерпи, когда нет помощи, нет мочи –
Отступит враг, и средства оправдает цель..
Пророчество отцов как факел возгорает,
Укажет верный путь сознанию в плену..
Из множества легенд, известных в нашем крае,
Одну вам рассказать древнейшую рискну..
Песнь двадцать шестая. Легенда о Драконах.
В далёкие, назад ушедшие, столетья
Планета гордая как острая скала,
Что дочерью Ярилы пребывала третьей,
От Космоса бездонного драконов родила.
Как будто божьими крестильными дарами,
Пятью цветами был отмечен каждый лик.
Преобразилась под небесными лучами
Земля из каменистой глыбы в тот же миг.
Дракону Красному пыл'ы гром'ов привиты –
Недолгим оказалось счастье наяву –
В пучине ям метались тонущие плиты,
Огонь и пламень рвали стойкую канву..
Взмолился Синий Сын истерзанной Земли:
«Отец! Избави от страданий бесконечных!»
«Раскрой сознание и Логосу внемли –
Подмога звёзд придёт с Дороги Млечной!»
Три брата Изумрудный, Белый, Синий
Вступили в битву смело, жизни не щадя,
В борьбе упорной жар смертельный пересилив,
Низвергли Красного в титановых цепях..
Жар Синий остудил, став Океаном,
Хранит темницу с остальными в толще недр,
Зелёный залечил от огненных ожогов раны,
Из плоти вырастив траву, леса и кедр..
Стал третий воздухом живительным обоим,
По кругу, твердым Белым Светом обратясь,
Скользил поверх Земли широким ровным строем,
Сакральной помощи протягивая пясть..
Последний сын Земли – коричневый дракон
От зависти чернел трусливой и тщедушной,
Не ставил жизнь свою, таясь, на грубый кон,
Развязки ожидал трагедии послушно..
Настойчиво твердит ему Звезда Селены:
«Призвание твоё – космическая власть!
Дождись Великий Император перемены,
Пусть братья изведут твои друг друга всласть!»
Песнь двадцать седьмая. Снова в путь.
(Мария)
– Про Драконов другую слыхала легенду:
Чёрным с горя и битвы стал Желтый дракон,
Для лечения братьев расцветку календул,
Плоть и сердце растратил безропотно Он..
Почернели от горя златистые крылья,
И тоска по ушедшим травой проросла,
В океаны – солёные слёзы скатились,
Белый ж льдом «одарил», встав на линию Зла..
(Сиреница)
– Не важно чья легенда выглядит правдивей,
Поскольку в каждой притче ценен скрытый слог,
Считает каждый жребий свой других строптивей,
Торопится судьбы подсчитывать итог..
А кто взрастит цветок из маковой крупицы,
На камень каплями роняя кровный пот,
Чтоб хищные не расклевали жадно птицы,
Чтоб урожай не потравил приблудный скот?
Мария вздрогнула, внимая Сиренице,
На мимолетный миг припомнилась ей мать,
Когда надменная опальная царица
Учила в детстве как плоды от жизни брать..
Весьма заметно здесь волхвица изменилась,
Как инеем покрылась легкой красотой,
Все старое скрывалось в наслоеньях ила
И опечатывалось лаковой чертой..
(Кощей)
– Пора нам на зиму продвинуться к мещерам –
Ступайте с Сиреницей в Изумрудный дол,
А мы с Иваном к солевым пойдём пещерам –
Он ходит, не смотри, что высится как столп..
Игла бессмертия надысь его сковала,
Но сможем через пару месяцев дойти
До самых северных урочищей Тувала,
А там Триглав очистит яды во плоти..
В ближайший год не обещают звёзды вёдро,
Крепись, Мария, не кидайся напролом!
Нам далеко ещё до каменного одра,
Надеюсь, свидимся за праздничным столом...
Песнь двадцать осьмая. Альба.
(философско-мистическое отступление)
Собака белая с обвисшими ушами
Поникла мордой у хозяйских ног –
Когда в дорогу долгожданный лунный камень
Условный, до нуля, вниз отсчитает срок??
Когда фигура в белом с красным балахоне
Оставит навсегда насиженный приют,
Луна расчистит лестницу на небосклоне,
Они по ней вдвоём, не торопясь, пойдут??
Она устала думать, что помочь не в силах
Застывшей боли у Него в глазах, груди,
С его губами Альба в такт сама просила:
«Я рядом здесь, бери, а от него уйди..»
Мечтала Альба, как они пойдут по полю
Из лунных бабочек, мерцающих свечой,
Вокруг Него за ними бегала бы в волю,
А Он бы улыбался: «Альбушка, ещё!»
Но снова чуткий сон нарушен хриплым стоном,
И ураганом гонит снежные валы,
На море лёд лежит защитным боном,
И каменную пыль сдувает со скалы..
Все краски выцвели в пространстве вечной тени,
Рука скользит по шерсти стёршихся волос,
Она положит голову на жёсткие колени,
Она не плачет – больше нет у Альбы слёз..
Конец четвертой части.
Часть пятая. Зелёный дол. http://www.stihi.ru/2010/03/07/5572