Юлькина Москва

 


Пахла Москва по-мартовски: болью и зимней стужею.
Льдинками крыши скалились. Жизнь до мгновенья сужена.
Все перспективы – скальпами, снятыми, но ненужными.
И Чингачгук – не суженый. Пьяница, Змей…Завьюжено
стало в вигваме фИговом. "Юлька" сменилась "с(к)волочью".
…как это всё обрыбело — рожа с тотема волчьего.
Страхом желанья выбиты. Мирный табак закончился.
Криком покрыты ночи все. Значит война. И клочьями,
то, что годами нежилось. Пудрой в два слоя бЕлена
синяя боль с надеждою. Счастья лассо потеряно.
Хлопнула дверь, со скрежетом… Змею осталось змеево,
Юльке — Москва не снежная: с верой…тоской…апрелями…