Мандельштам

   

Конвой унял фонтана дребезг.
Мороз подёргивал кашне.
Уютно распластавшись в небе,
в тебе, как в раковой клешне
завяз в предчувствии свободы
любви сырой кордебалет,
где солнце сводится на нет
косыми пятнышками йода.

Зрачок, открытый наобум.
Рука, подверженная гневу.
И чтоб не сгинуть одному,
Адам выплёскивает Еву, -
и влёт и вкось и вперебивку, -
как вьюга, музыка мела:
ты пил вишнёвую наливку
из голубиного крыла.

Скажи, что жив или не умер,
опомниться хотя бы дай! –
Снегами разворошен улей,
пыльцою занесён трамвай;
припал на голое колено
в дверях застрявший кавардак,
где учит музыке Вселенной
превыше всех миров чудак.

Март 96